Тем временем кто-то достал увесистые оленьи рога, которые привели всех присутствующих в восторг.
— Сейчас еще немного выпьем и выясним, чьи рога крепче будут! — заявил бородатый толстяк, доставая свои охотничьи трофеи.
Через полчаса остатки рогов валялись на полу вместе с «оленями», которым вздумалось ими бодаться. Праздник продолжался.
— Пойдем, прогуляемся, — с отвращением сказал дядя, придерживая меня за локоть, — Сейчас будет их любимая забава по киданию костей, а судя по тому, сколько они выпили, промахов будет гораздо больше, чем попаданий.
Мы немного молча постояли на балконе, а потом молча вернулись обратно. Вернувшись в зал, я увидела Ленса, который вертелся рядом с моим местом.
— Я попросил его присмотреть за твоим кубком… Думаю, что хоть на это у него ума хватит…
Дядя тем временем подошел к Барону Лафферу, который взахлеб убеждал всех, что Принцесса совсем обнаглела, мол, теперь принимает решения без участия министров. И это приведет государство к неминуемому краху в очень скором времени. Но увидев дядю, Барон Лафер резко поменял тему. Участь Барона Оселота его явно не радовала.
Я проводила взглядом черную фигуру, чувствуя, что мне совсем не хочется разговаривать с Пенсом. А придётся. Он настойчиво тянул меня к столу, явно желая мне что-то сказать.
— Принцесса! — сказал философ, краснея, — Я… я… хотел сказать тебе… Я люблю тебя…
Я взглянула на Ленса, явно растерянным взглядом.
— Я действительно люблю тебя, Принцесса! Я предлагаю тебе бросить все и сбежать со мной! Поверь мне, у нас все будет хорошо. Я уверен в этом… Ты не пожалеешь, что решила связать свою жизнь со мной! Теперь, когда у меня есть деньги, все наладится. Я понимаю, что ты с детства привыкла к роскоши… И поверь мне, если все будет хорошо, ты получишь гораздо больше, чем рассчитывала… — сказал Ленс, беря меня за руку.
— Ты пьян? — отшатнулась я от него. «Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, если терем с дворцом кто-то занял!» Есть только один человек, ради которого я готова согласиться на шалашик. Но боюсь, что шалашик его не устроит. Он скорее убьет, украдет, обманет, но его семья никогда не узнает страшного слова «нужда».
— Вовсе нет! Я не пьян! — пылко заявил философ, вставая между мной и столом, — Я не могу смотреть на то, как ты все дальше и дальше падаешь в пропасть… Я хочу дать тебе новую жизнь. Я готов быть таким, каким ты меня хочешь видеть… Я дам тебе настоящую любовь, которую ты заслуживаешь! Он не любит тебя, так как люблю тебя я. Я хочу вырвать тебя из его лап, снять колдовское наваждение…