— Доход с одного мешка составляет семь золотых. Семь умножить на пять… — считала вслух я, — Это получается, что казна заработает на это сделке семьдесят пять тысяч! Недурно!
— Уточняю, казна заработает на этом пятьдесят тысяч, — лукаво улыбнулся демон, — Двадцать пять тысяч заработаю на этом я. Двадцать пять тысяч и ни золотым меньше!
Нет, ну я понимаю, что в большой семье клювом не щелкают, но для моего дяди наглость — это не второе счастье, а первое и единственное. Придется согласиться. У меня нет выбора. Либо пятьдесят тысяч, либо ничего.
* * *
Через десять минут я сидела под короной, выслушивая лестные комплименты в мой адрес и заверение в вечной дружбе. Рядом, положив руку, на спинку трона стоял мой дядя. В зале я увидела знакомые лица. Они с нетерпением ждали, когда любезности подойдут к концу, и мы приступим к делу. Посол был одет так, словно собрался на северный полюс. Этот матерый полярник, чувствовал, что здесь намного теплее, чем у себя на родине, при этом раздеваться не собирался. На вид ему было около пятидесяти лет, за которые он успел обзавестись залысиной и отъесть приличное брюшко, поэтому отвешивать учтивые поклоны ему было неудобно. Но дипломатическая миссия требовала соблюдений всех правилэтикета.
— Поскольку прошлый запрет утратил силу, — начал посол, — Я спрашиваю вас, согласны ли вы возобновить поставки пшеницы? Или запрет останется в силе?
Я выждала немного, наслаждаясь волнением, царившем в зале, а потом лениво произнесла:
— Я вас услышала. Я очень любила своего покойного отца, и буду чтить его мудрость. Я запрещаю вассалам продажу пшеницы Ирсе! Это приказ.
Ропот негодования, крики и вопли расстроенных коммерсантов, заглушили ответ, который озвучивал расстроенный посол. Возмущались они так, словно я залезла к ним в карман. Нет, ну образно говоря, я так и сделала.
— Тогда мы купим пшеницу у Ваших соседей. Они предлагают ее за шестнадцать золотых за меру. Я думал, что вы намного благоразумней.
Дождавшись, пока буря эмоций стихнет, я продолжила:
— Но это не значит, что я отказываюсь от такого предложения. Отныне в Арианоне торговлю пшеницей может осуществлять только правитель. И все доходы от этого пойдут в казну.
— Теперь нам следует обсудить цену! Десять золотых за меру! — воскликнул посол, чувствуя, что на родине его ждет незаслуженный орден и пенсия за особые заслуги перед отечеством. Я прямо представила, как он будет тысячу раз пересказывать наш разговор, убеждая своего короля, в том, что возобновление торговых отношений — его личная заслуга.