Он бросил трубку на стол, встал и, шатаясь, побрел к двери. Со второй попытки он ее открыл, вывалился в коридор и не рухнул на пол только потому, что мешала стена.
К нему подскочил краснорожий.
– Обопрись на меня, приятель. Вот так. Я застелил тахту одеялом, так что на грязь нам теперь наплевать. Тебе будет удобно.
– Я хочу попросить у вас машину. Мне нужно обратно к Мэттюсу, – сказал Нед.
– Так это он?
– Да.
Краснорожий поднял брови и тонко присвистнул.
– Одолжите мне машину, – настаивал Нед.
– Ты соображаешь, братец, чего просишь? Да ты не сможешь ее вести.
– Пойду пешком, – пробормотал Нед, отталкивая от себя краснорожего.
Тот разъярился:
– Ну да, пешком, еще чего! Если потерпишь, пока я штаны натяну, я тебя отвезу, хотя вполне может случиться, что ты по дороге отдашь концы.
Когда краснорожий ввел, вернее, внес Неда в дом, Опаль Мэдвиг и Элойс Мэтьюс были одни в большой комнате первого этажа. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу – их испугали вошедшие без стука Нед и краснорожий.
Нед нетерпеливо стряхнул с себя поддерживающие его руки и окинул комнату мутным взглядом.
– Где Шед? – пробормотал он.
– Ушел, – ответила Опаль. – Они все ушли.
– Хорошо. Мне нужно поговорить с тобой наедине. Нед с трудом выговаривал слова.
Элойс Мэтьюс с криком бросилась к нему:
– Это вы его убили!
Нед глупо захихикал и попытался ее обнять.
Она завизжала и звонко ударила его ладошкой по лицу.
Он пошатнулся и упал навзничь, даже не согнувшись. Краснорожий пытался подхватить его, но не успел. Рухнув на пол, Нед уже не шевелился.
I
Отложив салфетку, сенатор Генри поднялся из–за стола. Стоя он казался моложе и выше ростом. У него была маленькая, на редкость правильная голова, покрытая редеющими прядями седых волос, и лицо патриция с дряблыми, обвисшими щеками и глубокими вертикальными морщинами. Однако дряхлость еще не коснулась его рта, а глубоко посаженные зеленовато–серые глаза сохранили молодой блеск.
– Надеюсь, ты позволишь мне ненадолго увести Поля к себе? – с изысканной учтивостью обратился он к дочери.
– Позволю, – ответила она, – с условием, что ты оставишь мне мистера Бомонта и пообещаешь не сидеть у себя наверху весь вечер.
Любезно улыбнувшись, Нед Бомонт склонил голову. Он и Дженет прошли в гостиную с белыми стенами, белым камином и мебелью из красного дерева, в которой зловещими бликами отражались догорающие в камине угли.
Дженет зажгла лампу, стоявшую на крышке рояля, и села на вращающийся табурет, спиной к клавиатуре. Подсвеченные сзади волосы золотистым нимбом вились вокруг ее головы. На ней было черное вечернее платье без единого украшения.