Всеми подробностями я делиться, конечно, не стала. Не стала говорить о том, как и какими способами я оказалась обладательницей информации о диспетчере Путине из Твери. Я бессовестно соврала, что это, моя поездка и все остальное, – официальное задание редакции, радуясь тому, что проверить мои слова у Пашки все равно не получится.
– Путин? Скажи честно, они что, сошли с ума? – выдавил он в конце концов. – Ты что, не понимаешь, что, если хоть что-то пойдет не так, тебя могут выгнать из газеты? Или вообще закроют всю газету.
– Да что тут такого? Мы же просто берем интервью, и все. Это даже забавно, насколько ты не веришь в свободу печати, Пашка! – воскликнула я, втайне раздумывая над тем, что он сказал. Риск был велик, особенно если учитывать тот факт, что ни о каком интервью в Твери Игорь Борисович реально не знал. Но, с другой стороны, разве можно выгнать из газеты того, кого в нее не взяли? Я вспомнила выражение лица моего несостоявшегося босса, когда он говорил мне о том, как плохо я умею добывать сенсации. Что же, работаю над собой. Я стремлюсь к большему, исправляюсь. И я еду зайцем в Тверь, так как денег у меня почти совсем нет. Жалкие остатки были отданы Пашке для расплаты за нашу крысиную нору.
Дорога до Твери заняла совсем немного времени, выехала я еще затемно, дошла до Ленинградского вокзала пешком. Не успела я расположиться на деревянной скамейке и прикорнуть, как поезд уже прибыл на платформу, заставив мое сердце забиться сильнее. Люди еще только спешили по своим делам, Тверь только начинала свой трудовой день. Неужели я действительно собираюсь сделать это? Может, не стоит? Может, лучше остановиться прямо сейчас, пока не поздно?
Такие мысли появляются в моей голове всегда, когда я собираюсь сделать что-то противозаконное или нехорошее, бессовестное. Когда-то я приторговывала студенческими проездными, чтобы заработать на ноутбук, и тоже нервничала. Я писала рефераты за деньги, тоже переживая за последствия. Да мало ли бывало. Я научилась справляться с приступами паники, умело рассказывала сказки самой себе, своему собственному подсознанию, усыпляя его бдительность фразами типа «будут бить – будем бежать» или «будем решать проблемы по мере их поступления». Потому что, если слушаться внутреннего голоса, можно от страха вообще из дома не выходить. В нашем мире все, что заслуживает внимания, несет в себе и опасность в той или иной степени.
– Добрый день. Я звонила. Журналист из Москвы, – я взмахнула своим удостоверением перед сонным лицом охранника. Тот проводил меня в приемную, где в кабинете с надписью «Администрация» меня встретила дама лет шестидесяти с неестественно широкой и радостной улыбкой на губах. Реальная эмоция на ее лице – опасение. Оно и понятно, ведь в подавляющем числе случаев, когда журналисты, да еще из Москвы, решают что-то написать о диспетчерах, это обычно ругательные критические статьи о том, как до диспетчеров невозможно дозвониться.