– Зачем ты делаешь это? – спросил Ярослав, намотав мои волосы на свою руку. – Ты хочешь оказаться в моей власти? Из этого не выйдет ничего хорошего.
– Почему? – спросила я, невольно огорчаясь тому, что мы опять говорим, а не целуемся. Сила разговоров сильно переоценена. Сила поцелуя порой может оказаться больше, чем совокупная боевая мощь армии.
– Ты не понимаешь, – вздохнул он. – Ты не поймешь.
– Чего я не пойму? – но Страхов не ответил, он только посмотрел на меня взглядом загнанного зверя и выпустил меня из своих объятий. Сразу стало невыносимо холодно и одиноко.
– Иди, Василиса. Иди к своему мальчику. – Он снова поменялся, он постоянно менялся, и я никак не могла к этому привыкнуть.
– Я не хочу к своему мальчику. Хочу быть с тобой, – прошептала я.
– Ты даже не понимаешь, что это значит – быть со мной, – разозлился Ярослав. – Ты совсем не знаешь меня.
– Так дай мне тебя узнать, – взмолилась я. На этот раз он долго молчал. Страхов больше не трогал меня, напротив, он стоял и держал на весу свою левую руку, словно умоляя меня не подходить. Наконец он поднял свой взгляд на меня, и я увидела, что в его глазах снова появилась сталь.
– До завтра, Василиса, – сказал он тихо, но тоном, не допускающим возражений. Я стояла, не шевелясь, зная прекрасно, что на этот раз мне его не остановить. Черт его знает, что происходит у него в голове и какие сомнения его терзают. Страхов развернулся и быстрым шагом пошел к улице. Через несколько секунд его фигура исчезла за поворотом, он не обернулся и не посмотрел на меня, так и оставив стоять посреди двора. Прошло не менее пяти минут, прежде чем я пришла в себя и вернула себе ориентацию во времени и пространстве. Пространство – третья планета от солнца, Садовое кольцо. Время – почти три часа ночи. Он сказал «до завтра», но не сказал, где и как мы должны встретиться. Что, если он больше никогда не придет? Что я буду делать тогда?
Я вернулась домой в состоянии, назвать которое нормальным было бы крайне затруднительно. Пашка спал, громко вздыхая во сне. Мой приход не разбудил его. Я сидела на табуретке и смотрела на его безмятежное лицо, думала о том, как дорожу им на самом деле. Это совершенно нормально – дорожить человеком, которого ты не любишь, как мужчину. Я не любила его, но хорошо знала. Кто он, откуда родом – из Иркутска. Я знала его маму и двоюродную сестру, которая тоже хотела поступить в наш университет, но не прошла по баллам и уехала обратно. Я знаю, что Пашка любит и во что верит. Я знаю, что он ни за что не одобрит агрессивного и вызывающего стиля, в котором была написана моя статья о музыкантах. А еще я знала, что ни один из его поцелуев никогда не заставлял меня пережить то, что я пережила несколько минут назад.