В спецчасти пахло сургучом и спиртом. Сургуч использовали для опечатывания секретных посланий, поэтому измазанная сургучом банка постоянно стояла в зелёной эмалированной кастрюле с водой, подогреваемой на электроплите.
— Иван Петрович, с вами хочет поговорить наш куратор, — официальным тоном обратился к нему инспектор отдела, по выправке и другим внешним признакам, подмеченным Иваном, — типичный военный. — Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату, он вас ждёт.
За столом Иван увидел человека в сером костюме с зачёсанными назад чёрными волосами.
«Судя по живому взгляду — не более сорока, — подумал он, — а если ориентироваться на поседевшие виски, может, даже старше».
Светлая рубашка и галстук в горошек придавали ему изысканность. Так одевалась интеллигенция в родном городе Брукса. Их глаза встретились, и Иван почувствовал колючий оценивающий взгляд. Ему показалось, что незнакомец пронизывает его насквозь. Это длилось мгновенье, но Ивану этого хватило. Словно натолкнувшись на невидимую преграду, он остановился на пороге.
— Проходите.
Иван подошёл к столу.
— Майор госбезопасности Гайнуллин, — представился тот. — Садитесь. — И показал на стул, стоявший с другой стороны стола.
«Вот тебе и куратор! А почему же чекисты не вызвали меня в свою „контору“? Там они у себя дома, а тут в гостях. Хотя нет, тут тоже их контора».
— Иван Петрович, у меня к вам несколько вопросов, на которые я хотел бы получить исчерпывающие ответы. Вы не возражаете?
— Нет.
— Ну, вот и хорошо.
Иван понимал — раз его пригласили через спецчасть к сотруднику ведомства, которому он также подчинён, то разговор будет непростым. Правда, в экспедиции он работал недавно и, как считал, провиниться ещё не успел.
«Значит, его интересует что-то другое, не связанное с жизнью экспедиции. Что же тогда? Дом, институт, Магадан, авиакатастрофа? Скорее всего — последнее».
И он не ошибся.
— Я хочу поговорить с вами об авиакатастрофе, — начал куратор. — Точнее, о некоторых деталях того происшествия.
В его тоне слышалась подкупающая доброжелательность, располагающая к откровенному разговору, но Иван уже знал, что может за этим скрываться, и сразу выразил свою позицию.
— Так я же написал три объяснительные. В них всё подробно изложено. Ничего нового я, наверное, вам не добавлю.
Эти объяснительные он написал в разные инстанции после того, как их спасли. А самая обстоятельная осталась в Якутском управлении Министерства госбезопасности, куда его вызвали сразу по приезду в Якутск.
— Я с ними знаком, вот поэтому-то у меня и возникли дополнительные вопросы. Скажите, как вам удалось выжить в авиакатастрофе? Поймите меня правильно, — будто извиняясь за нетактичность вопроса и жёсткость, с которой тот прозвучал, продолжал он более мягко. — Ведь погибли почти все, а вы, второй пилот Сенькин, майор Синицын, товарищ Свиридов и ещё четыре человека остались живы. Вдобавок ко всему вы, образно говоря, отделались лёгким испугом. Да, кстати, как ваша рука?