– Птица слушает наездника? – решил уточнить он несколько позже.
– Да, наездник управляет птицей.
– Управляет?
– Да… Я имею в виду, что наездник решает, куда и как должна лететь машина: вверх или вниз, направо или налево, быстрее или медленнее.
– Куда угодно летит?
– Почти куда угодно. Понимаешь, я не могу полностью остановить птицу: она должна все время двигаться вперед, пока не сядет на землю. Боюсь, я сейчас не смогу тебе объяснить, почему так… Просто не могу и все. Никто не может. Но наездник все равно может долететь туда, куда ему нужно, хоть это и не очень легко.
– Я хочу быть наездником. Потом, – после короткого раздумья объявил Тами-ра.
– Вряд ли твои матери это одобрят, – улыбнулся я, но где-то внутри ощутил неясный прилив тепла.
– Почему?
– Ну, знаешь… Быть наездником опасно. И не всегда престижно.
– Прести…
– Неважно, – осекся я. – Просто это опасно, понимаешь? Твои матери не хотят, чтобы с тобой что-то случилось… когда-нибудь.
– Старейшая-ма говорит наоборот.
– Наоборот?! – искренне удивился я. Не припомню кого-то, кто презирает наездников сильнее, чем она.
– Да. Говорит: «Бестолковый, словно наездник. Одна твоя дорога», – безо всякого выражения сказал Тами-ра, снова пожав плечом.
– А, понятно, – спокойно ответил я, пытаясь не злиться. – Не слушай, ты не бестолковый. И обязательно будешь наездником, если не передумаешь. Если захочешь, я даже возьму тебя с собой полетать. Позже, когда станешь немного старше. И тогда ты сможешь точно решить, хочешь ли ты стать наездником. Договорились?
– Да, я хочу полетать с тобой. Но я точно решил стать наездником.
– Правда? Ты решил сегодня или еще раньше?
Тами-ра просто зашагал чуть быстрее и ничего не ответил. Часто бывало, что прямо в середине разговора он просто переключался, оказывался в мыслях где-то очень далеко в то время, пока ты сам еще оставался здесь. Сердиться на это – глупо. Слишком уж велик и многообразен этот мир, когда ты – новая жизнь. Намного интереснее замечать, как с каждым разом мысли Тами-ра становились глубже, а слова – точнее.
– Почему ты приходишь ко мне? – неожиданно спросил Тами-ра. Настолько неожиданно, что я даже не нашелся, что ответить, и просто механически переспросил:
– Почему я прихожу к тебе?
– Почему?
– Что ты имеешь в виду? Зачем я пришел сегодня? Или вообще?
– Другие младшие не говорят с… с такими, как ты. Из старших только матери говорят, – объяснил он свой вопрос как мог и как умел.
– Ты имеешь ввиду мужчин, верно? К твоим товарищам они не приходят?
– Да. Почему ТЫ приходишь?
– Понимаешь, я ведь… Я – твой инициатор, – говорю и чувствую себя совершенно беспомощным.