В тот день их телесная любовь была особенно бурной. Ольга словно сжигала в постели все свои неприятности и огорчения, ее плоть умело излечивала истомившийся разум.
— Мишель! О-о-о, Мишель! — едва не плакала она, гибко извиваясь в его объятиях. — Скажи, ведь ты… ведь ты меня любишь?
Но Мишель ничего не отвечал, делая вид, что увлечен страстью. А, может, он просто взахлеб пил из чудесного источника, подозревая, что больше уже к нему не вернется? Он будто хотел вылакать его жадным языком до самого дна! Кровать отчаянно скрипела под ними.
Тогда Ольга еще не знала, что обнимает своего Мишеля в последний раз…
На следующий день она поехала в городскую библиотеку готовиться к экзаменам. Настроение было хуже некуда. У бабушки ночью снова поднялось давление, Мишель вчера ее даже не проводил, сославшись на просьбу отца. Обычно в таких случаях, чтобы хоть как-то приободрить себя, она шла в ближайшую кондитерскую и покупала полкило самых дорогих шоколадных конфет (известно, что шоколад успокаивает нервы). Или крутилась перед зеркалом, приговаривая: «Оля красивая, Оля хорошая…» — в конце концов она не выдерживала и ее разбирал смех. Вот и сейчас, войдя в вестибюль библиотеки, она первым делом направилась к своему любимому большому зеркалу. Ей всегда казалось, что в такое зеркало — высокое, с резной золоченой рамой — могла смотреться какая-нибудь великосветская красавица перед балом. Ольга покрутилась, осматривая со всех сторон свою худенькую фигурку в джинсах и свитере. Затем придирчиво изучила скуластое большеглазое лицо, поправила челку, покусала губы, чтобы не были чересчур бледными… И вдруг она увидела Мишеля. В зеркале ей было видно, как он вышел из отдела картотек и теперь направляется к выходу. Она быстро обернулась и крикнула:
— Мишель!
Но он даже не оглянулся и только ускорил шаг. Или ей это показалось? Может, он просто не услышал? Бывает так, задумается человек и не слышит, что вокруг него происходит… Вечером она позвонила ему из автомата. Трубку подняла его мама.
— Мишу? А Миша уже спит, — с наигранным недоумением сказала она, — и вообще, это невежливо, девушка, звонить в такое позднее время.
Ольга испуганно взглянула на часы. Было всего десять. Раньше Ольга всегда звонила Мишелю в такое время. У бабушки была квартира без телефона, поэтому сам он позвонить ей не мог, а они всегда с вечера договаривались о предстоящей встрече. Нет, не может он в такую рань спать. Он просто не хотел подходить к телефону. Значит, он всерьез решил пореже с ней встречаться… Ольге становилось дурно при мысли, что она не увидит его долгое время. Но почему? Почему он так боится этого дурацкого КГБ? Впрочем, разве она сама не боится? Разве не вспоминает тот хмурый дождливый день с содроганием? Ведь тогда впервые в жизни она почувствовала, что посягают на ее свободу…