— Но почему ты решила, что я буду кому-то рассказывать? — стараясь не выдавать своего волнения, спросила она. — Теперь я никому ничего не расскажу. Мы с тобой в расчете. Ты же заплатила мне, чтобы я молчала.
Ольга выпрямилась и бросила на нее уничтожающий взгляд. Затем отошла к окну и подняла жалюзи.
— Нет, ты не дура, Натали, — сказала она, задумчиво глядя на утопающий в лиловых сумерках сквер, — просто у тебя грязная душа. Поэтому ты видишь в жизни только грязь и сливаешься с ней. Извини, но я не могла тебе этого не сказать.
Натали уже не писала упражнение, а молча пересчитывала деньги.
— Знаешь ли, мне глубоко насрать на то, что ты говоришь, — обиженно отозвалась она, не переставая работать пальцами. — Философствовать все умеют. А я хочу жить по-человечески, хочу все иметь, понимаешь? Я себя чувствую грязью оттого, что не могу прийти в «Лафайет» и купить себе там понравившуюся тряпку — это ты понимаешь? — она закончила считать деньги. — А что душа? Кто ее видит, твою душу? Кому она нужна? Грязная она у тебя или чистая, это никому не заметно. Душа не пахнет. И деньги не пахнут. Пахнут только ноги, если их не мыть. Пахнут неряшливые дуры, которые пользуются дешевыми дезодорантами и по четыре дня не меняют белья… Извини, конечно, это я не про тебя… Ты у нас чистюля, как снаружи, так и внутри… Но вот скажи, какой с этого толк? Приз тебе за это все равно никто не вручит, денег тоже не заплатят… И напрасно ты на меня злишься. Я всего лишь навсего получила деньги за проделанную работу. Я потратила свое личное время, пока следила за тобой и твоим французиком. Кстати, к кому это ты заходила неподалеку от авеню Монтень? Неплохой домик. Там что, живет его мамаша?
Ольга горько усмехнулась, опустила жалюзи и подошла к своей кровати.
— Я не собираюсь ничего тебе рассказывать. Думаю, ты никогда меня не поймешь. Так же как я — тебя. Скажи мне только: ты счастлива, Натали? Теперь ты счастлива?
Натали встала из-за стола, выключила лампу, скинула халат и нырнула под одеяло.
— Глупый вопрос… — пробормотала она и отвернулась к стене.
«Действительно, глупый», — подумала Ольга и тихо засмеялась.
Затем она взяла полотенце и отправилась в ванную.
«А я — счастлива? — спрашивала себя Ольга, стоя под душем и подставляя теплым ласковым струям шею, грудь, лицо. — Да, я счастлива, потому что у меня есть Мишель. Пусть он сейчас сидит в участке, но он все равно есть. И он меня любит. Вернее, не любит, он сказал, что не может без меня жить…» Ольга попыталась вспомнить его лицо и… не смогла. Неужели она так быстро его забыла? Она зажмурилась, изо всех сил напрягла память, отогнала ненужные образы, и лицо Мишеля с его особой, ни на кого не похожей улыбкой послушно возникло у нее перед глазами. Она стояла и не двигалась, боялась пошевельнуться, чтобы не исчезло это видение. Она еще сильнее напрягла воображение и представила, что Мишель стоит рядом с ней. Вода все бежала и бежала по ее стройному телу, а ей казалось, что это руки Мишеля ласково гладят ее по спине и бедрам…