— Уезжаешь?! — воскликнул Мишель. В голосе его слышался неподдельный ужас. — Как, ты уже уезжаешь? В Россию? И мы уже не увидимся? Но я ведь даже не знаю твоего адреса!
Ольга что есть силы ущипнула себя за бедро, чтобы не заплакать.
— Я ведь за этим и пришла. Запиши мой адрес… — и она прокричала ему свой адрес. Мишель торопливо записал его на сигаретной пачке.
— Как только я выйду отсюда, я тебе напишу! Жди! Я пришлю тебе приглашение, ты ведь сможешь приехать?
Ольга уже, не стесняясь, ревела. По щекам ее ручьями текли слезы. Из других окон повысовывались заключенные и показывали на нее пальцами. Но ей было все равно.
— Я смогу! Да, я смогу! То есть… Не знаю, Мишель… Не буду обещать…
Она вдруг увидела, что из-за угла здания выходит уже знакомый ей толстый начальник полиции, тот самый, который засадил Мишеля в участок. Слезы ее разом высохли.
— До свидания, Мишель! Мне нужно идти! — торопливо выкрикнула она и хотела уже побежать к другому углу здания, как вдруг услышала за своей спиной голос:
— Мадемуазель дальняя родственница из Перпиньяна! Извольте остановиться!
Ольга повернулась в сторону весело шагающего к ней толстяка и встала почти в борцовую стойку. Туловище ее было наклонено вперед, руки чуть ли не сжаты в кулаки. Она приготовилась отразить атаку.
Глядя на нее, толстый начальник полиции засмеялся и покачал головой.
— Я еще не видел, чтобы дальние родственницы прорывались к своим братишкам через полицейские кордоны! — сказал он подойдя к ней. — И я вполне понимаю нашего юного Жанона, — он кивнул в сторону полицейского поста, — трудно устоять против такого шквального огня… — он смерил ее одобрительным взглядом с головы до ног. Кажется, сегодня он был в гораздо более дружелюбном расположении духа.
Ольга посмотрела на него в упор.
— Да, месье начальник, вы совершенно правы, — неожиданно для самой себя выпалила она. — Никакая я ему не родственница. Просто я… я люблю его! — во весь голос выкрикнула она. — И завтра я улетаю в Россию, к себе на родину! А он — остается! Я всего лишь хотела с ним попрощаться… — Ольга почувствовала, что сейчас она снова заплачет и опрометью бросилась к воротам. — Pardon! Pardon mua![3] — кричала она на бегу.
Потом, гораздо позже, она вспоминала эту сцену с улыбкой, до того она была похожа на жену русского декабриста Анненкова, француженку Полину Гебль из кинофильма «Звезда пленительного счастья». Ей не хватало только болонки и изысканного платья, в котором та ползала в грязи за представителями власти, гортанно крича по-французски: «Monsieur! Ce n’est pas sa faute! Laissez le! Laissez le! Monseur!»