Никто не возражал.
Пока разделывали змею, я отозвал Фариду в сторону и попросил:
— Фарида, ты можешь каждой из девушек намекнуть, что завтра с утра мы собираемся и в обед выезжаем в Лумумбу? Только так, чтобы Мэри не знала. Да, и Жанне можешь не говорить.
— Да, мой падишах, — девушка склонилась в поклоне, выпрямилась, сложила руки под грудью и недовольно на меня посмотрела. — Я по тебе соскучилась, а ты меня даже ни разу не поцеловал!
— Сейчас исправим! — я сгрёб её в охапку и звонко чмокнул в нос.
— Не так!
— И так тоже.
Минуту мы целовались, стоя посреди двора, после чего я с трудом оторвал девушку от себя.
— Всё, иди, информируй наших попутчиц, — я ласково шлёпнул Фариду пониже спины и, развернувшись, пошёл к шезлонгам. Хотелось спать, но надо было ещё кое-что проверить.
В ночном 'кленовом' камуфляже, стараясь не наступать на многочисленные щепки, я крался вдоль пилорамы. Метрах в двадцати впереди меня совершенно бесшумно пробиралась точно такая же чёрная фигура. Внезапно она резко сместилась вправо, пробралась вдоль решетчатого забора и, остановившись возле толстого пня, с полминуты опасливо озиралась.
Есть, подумал я, отошёл за угол, и нажал кнопку гарнитуры.
— Петер Стрингу.
— Это Петер, — раздался в ухе голос ван Рюйтера. — Видим тебя.
— Пень справа от пилорамы. Пускай.
— Роджер.
Не прошло и десяти секунд, как в свете далёкого прожектора появились двое патрульных с винтовками на плечах. Фигура отскочила от пня, делая вид, что тот ей совсем не интересен, дернулась вправо, влево, и замерла на месте, не успев даже дотронуться до своей цели. Уверенным шагом патруль подошел и человек в чёрной форме испуганно вытянулся перед ними почти в струнку.
— Доброй ночи. Что вы здесь делаете? — чёрная фигура повернулась и свет прожектора упал на лицо. Я увидел смущённую Розу. — Мадам?
Роза что-то тихо и невнятно ответила.
— Мадам, это промзона. Здесь ночами никого нет и возможно появление диких животных. Позвольте, мы проводим вас в более привлекательное для прогулки место.
Патрульные развернулись и, не оборачиваясь, зашагали в сторону домов. Роза угрюмо плелась за ними.
Дождавшись, когда троица скроется из вида, я подошёл к пеньку и тщательно его осмотрел. Пень, похоже, срубили ещё тогда, когда на месте Лимпо добывали лес. Сейчас он работал подложкой для штабелей досок и на торце его были хорошо заметны прямоугольные вмятины. А возле самых корней виднелось дупло с кулак размером. Я засунул в отверстие руку и, нащупав очень знакомый мешочек, вытащил его на свет.
Конечно, знакомый. Я сам сшил его из новенькой байковой портянки, даже ни разу не ношеной. Не буду же я для хранения алмазов использовать старую ветошь!