- Нам нужно…
- Неа. - Она покачала головой. - Я проверялась. Все чисто. Хорошо, что на контрацептивах. А ты девственник. Правильно?
Уесли усмехнулся.
- Ненадолго… я надеюсь.
- Нет, ненадолго.
Она принялась за его рубашку снова, и, достигнув низа, попыталась выдернуть ткань из его штанов. Пуговица зацепилась за его пояс, и Нора застонала от разочарования.
- Такого никогда не случается в моих книгах, - сказала она, осторожнее потянув рубашку Уесли, чтобы высвободить ее. – Ничьи рубашки никогда не застревают ни в чьих штанах. И никому не нужно беспокоиться, что их чертовы родители застукают их. И ты никогда не встретишь там парня, который поднимет голову и скажет: “Хм, я думаю, ты подхватила грибковую инфекцию”.
Уесли чуть не свалился на пол от смеси отвращения и смеха.
- Что? Ты говоришь, что в любовных и эротических романах не на сто процентов реалистичные сцены секса? Я в шоке.
Он положил голову ей на плечо, и она зарылась пальцами в его волосы.
- Боюсь, что нет, малой. Ни у кого нет несвежего дыхания по утрам. Ни у кого никогда не бывает судорог. Парни всегда могут делать это беспрестанно. Не бывает никаких ЭД сцен.
- ЭД?
- Эректильная дисфункция.
- Ну, я не могу представить, что ты сталкивалась с большинством из этого в реальной жизни. Кроме, наверное, утреннего дыхания, - поддразнил он.
Он жил с Норой в течение полутора лет. Он видел Сатерлин в ее абсолютно наихудших состояниях, сразу после сна, с торчащими волосами, несвежим дыханием, после работы. Она выглядела еще более шикарно, просто вылезая из постели, нежели большинство женщин, выглядели после двух часов прихорашивания.
- О, у меня было все это. Однажды у меня была судорога во время секса с Кингсли. Я кричала так громко, что его секретарша вызвала скорую помощь.
- ЭД?
- Не так уж и много. Если не считать Сорена.
Уесли наблюдал, как с лица Норы сошла улыбка.
- Сорена?
Кусая нижнюю губу, она кивнула.
- Если он не причинит боль мне… или кому-то другому, он не может довести дело до конца.
- Не может или не хочет?
- Не может. Он. Не. Может. – Нора слабо улыбнулась. – Знаешь, он не причинял мне боль просто ради веселья. Это прелюдия. Я говорила тебе об этом.
Уесли вспомнил тот разговор. Он даже еще не переехал к Норе. Ему еще не исполнилось восемнадцать, на первом курсе в Йорке, был декабрь, почти Рождественские каникулы. И он не мог вынести мысли о жизни без Норы во время его учебы в следующем семестре. Но она была приглашена преподавать только этот единственный курс. С наступлением весеннего семестра она бы ушла.
Он немного приврал и сказал, что его родители могут забрать его из самого дорогого гуманитарного колледжа. Нора не пропустила шанс. Сразу же, она сказала ему, что он может переехать к ней, за проживание и питание по цене, по крайней мере, половины от той, что студенты платили в Йорке. Но, она предупредила его, что она была не просто писательницей. А также, что она работала Госпожой. Взгляд, который она расценила как шок, был просто замешательством. Он никогда в своей жизни не слышал о понятии Госпожа.