В глубине сознания Кингсли знал ответ на этот вопрос. Будучи ребенком, он редко, когда ходил в церковь. Но иногда мать брала его с собой. В соседней Католической церкви проходило богослужение на английском языке для американских эмигрантов как она. Она ходила туда, не столько для того, чтобы поклоняться Богу, сколько отвести душу, целый час слушая свой родной язык. Кингсли наслаждался теми моментами наедине с матерью. Его сестра, Мари-Лаура, никогда не выбиралась из постели раньше полудня в выходные. Его отец, ревностный протестант, зарекся и ногой не ступать в католическую церковь. Поэтому она была полностью в его расположении. Ничто не делало его счастливее, чем то, что мама была всецело посвящена ему. Хотя иногда он обращал внимание на священника и проповеди. И какая-то часть одной из этих проповедей осталась в его памяти даже столько лет спустя. Что-то про разум…
Класс сохранял молчание. Кингсли взял в руки Библию и начал листать ее. Возможно, если бы Бог был на его стороне, то он нашел бы страницу или нужный стих. Стернс тоже был в этом классе богословия, сидя в другой стороне, у окна, в самом холодном месте в классе. Несмотря на то, что он приходил первым, он мог бы сесть возле камина, но он никогда этого не делал.
- Ни одного ответа? – отец Роберт развернулся лицом к классу. – Кто-нибудь?
Кингсли увидел, как отец Роберт взглянул на Стернса, который, казалось, подавил вздох.
- От Матвея двадцать два, стихи двадцать семь - двадцать восемь, - сказал Стернс, когда стало ясно, что никто больше не будет говорить.
- Очень хорошо, мистер Стернс. Вы можете процитировать эти стихи для нас?
Процитировать? Кингсли уставился на Стернса, который, казался самим воплощением академического совершенства. Его школьная форма была безупречной, и каждый волос на его светлой голове был на своем месте. Как бы Кингсли ни старался, он все равно выглядел растрепанным и помятым. Отец Генри всегда дразнил его по этому поводу, говоря, что тот всегда выглядит так, словно только что вылез из постели. Если бы.
Не открывая своей Библии, Стернс заговорил.
– “Иисус сказал ему: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь”.
- Очень хорошо, мистер Стернс. И какое же отношение этот стих имеет к нашей дискуссии о разуме и сердце?
- Иисус проводит различие между разумом, сердцем и душой. Они являются отдельными сущностями.
Отдельными сущностями? Глаза Кингсли расширились от сказанного Стернсом. Кто преподавал в классе?