- Одна - для Джульетты.
– А это кто?
- Секретарша Кингсли. Ну, она же и его сексуальная собственность. Он белый и француз. Она темнокожая и гаитянка.
- Это должно быть незаконно.
- Они так мило смотрятся вместе.
- Твои друзья приводят меня в ужас.
- Они безвредны. Ну, пока ты их не достанешь. Эта - для Taлела. У него должна остаться память о своей большой победе сегодня.
Нора перекинула футболку через плечо и зашагала к выходу из сувенирного магазина.
- У него будет около ста тысяч долларов в кошельке и венок из роз и трофей. Разве недостаточно сувениров?
- Кто скажет " нет " футболке?
Уесли больше ничего не сказал, догадываясь, что Норе просто нужен был повод, чтобы снова поговорить с одним из таких, как она. Он снова привел ее в конюшни, к стойлу Ни За Что Отшлепанного. Им крупно повезет, если они сумеют пробраться к Taлелу. С такой-то победой, он, наверное, был в окружении доброжелателей, спортивных комментаторов и других, пытающихся урвать долю этой победы. Ни За Что Отшлепанный доказал свою огромную ценность сегодня. Плата за случку с ним, вероятно, утроилась. Как минимум. Но сцена празднования была не той, что открылась их взгляду, когда они подошли к стойлу. Уесли увидел униформы, врачей, администрацию скачек... это было зрелище, которое он видел раньше.
- Нора… пойдем.
- Нет, я хочу увидеть Taлела. Что случилось?
- Кое-что.
Она остановилась, направив на него испытывающий взгляд. Он взял ее за руку, но она вырвалась, быстро протискиваясь вперед сквозь толпу.
- Taлел? - позвала она, и у Уесли не осталось другого варианта, кроме как мчаться вслед за ней.
- Нора, пойдем, - сказал он, когда догнал ее, прямо перед стойлом.
- Дерьмо.
Уесли расслышал горе в ее голосе, страдание, и понял причину. Большой, красивый Ни За Что Отшлепанный лежал на боку в стойле, тихо и неподвижно. Ничего не казалось сломанным. Ничего не казалось неправильным. Спящий конь, вот и все. За исключением того, что лошади, не оставались подолгу без движения, и они, конечно, не лежали вот так.
Taлел опустился на колени возле коня, а ветеринар что-то шептал ему на ухо.
- Ну же, Нора. Мы не можем ничем здесь помочь.
Taлел поднял голову и встретился глазами с Норой.
- Что случилось? - прошептала она.
- Он мертв.
Север
Прошлое
Он никому не сказал, откуда взялись его увечья, отказываясь отвечать на любые вопросы. Дедушка и бабушка приехали за Кингсли в последний учебный день и были крайне удивлены, обнаружив его в лазарете в синяках, с рассеченной губой, зашитым лбом, порезами на коленях, рубцами на руках и одним либо ушибленным, либо треснувшим ребром. И то это были только те раны, которые он позволил осмотреть врачу. Он знал, что ему больно от внутреннего разрыва. Определенно, разрыва. Но он хранил эту боль в тайне, как и маленький серебряный крестик, что сорвал с шеи Сорена. Кингсли сжимал его в руке всю ночь и весь день, отказываясь выпускать из своих пальцев.