Наши три месяца, прожитые после воссоединения, пролетели, как день. Мы с Третьим разговаривали обо всем на свете, гуляли, готовили вместе, занимались любовью. Он помог мне выбрать врача-психотерапевта и ходил на сеансы, молча ожидая в приемной. Терпел заскоки, истерики, приступы ярости. Напоминал, когда нужно пить таблетки, укрывал пледом. Держал волосы, когда я блевала после очередного ночного кошмара. Кормил Счастливчика и водил его на уколы. Совал градусник, когда у меня закладывало нос после долгих прогулок, и никогда не напоминал о прошлом — ни словом, ни делом. Было — и было, махнул однажды рукой. Надо жить дальше.
И я не успела заметить в себе перемен, не смогла их предотвратить. А теперь, глядя на него — мужчину, который из незнакомца, почти врага, за такое короткое время успел превратиться в кого-то очень важного, стоящего теперь рядом с другой женщиной, у меня скручивало узлом живот. Мутило. Отправлялась к черту вся терапия и медикаментозная помощь.
Я вдруг осознала, что мне хочется удавиться.
Он вернулся поздно. Загремел ключами в прихожей, и мне, находящейся в зале, почудился сладкий аромат чужого парфюма.
— Не спишь? — протянул Третий, ступая тихо.
Я в ответ мотнула головой.
Артем мельком поцеловал в висок, легко огладив волосы, и отправился прямиком в душ.
Я же до крови закусила губу и опустила глаза.
Когда Третий вышел из ванной, я сидела в той же позе. Он неодобрительно качнул головой.
— Пойдем спать, — сказал властно, — ты, наверняка, за день устала.
Какая забота! — зло подумала я, но в ответ сказала тихо:
— Ложись, сейчас приду.
Выждала минут двадцать — обычно за это время он засыпал, а потом встала, потрепала дремлющего кота по полосатой макушке и сказала шепотом:
— Прости меня. Ты же видишь, вся жизнь через жопу.
Кот промолчал, лишь сонно дернул ухом, а я подошла к французскому окну и распахнула его настежь.
В лицо пахнуло ласковым теплом весенней ночи. Жаль было терять это сладкое, романтическое время — сейчас влюбленные нежатся в объятиях друг друга, но, увы — в моем случае, это сказка про белого бычка.
Вздохнув, я забралась на перила — узкие, холодные наощупь. Раскинула в стороны руки, и шелковый халат затрепался подобно крыльям. Подумала, что полет с такой высоты будет быстрым, и зря я, дура, страшилась сделать это раньше. Придумывала, что испугаюсь, что не хватит решимости, а на самом деле ведь — проще простого. Особенно, когда никто не держит. Нужно просто сделать один единственный шаг…
На тело будто навалилась бетонная плита — горячие руки Третьего сжали колени и талию мертвой хваткой. Я дернулась от неожиданности, но он быстро стянул меня вниз, не позвонив упасть с двенадцатого этажа.