Белов тут же остановился. Положил руки на тонкие Леськины плечи, заглянул в блестящие зеленые глаза и самым серьезным тоном, на который только был способен, сказал:
– Непременно.
– Ты уверен?
– Да, – Миша понял, что необходимо срочно сменить тему. – Кстати, давно хотел тебя спросить…
– Мм?
– А что у тебя с Пономаренко?
– С Пономаренко? А что с ним?
– Ну… – Миша замялся. Он не любил сплетни. – Говорят, ты ходила с ним на свидание в четверг.
– С этим прыщавым самодовольным сосунком? – возмутилась Олеся. – Ты что, Белов, совсем с дуба рухнул? Он меня бесит донельзя! Кроме спеси – так, один пшик.
Миша улыбнулся и дружески приобнял Сазонову. Как чудесно, что их донельзя бесят одни и те же люди, что им нравятся одни и те же фильмы, что пьют они исключительно «Дербент», а выпив – хором поют «Наутилуса»… Почему, ну почему они до сих пор просто друзья? «Наверное, потому, что я – идиот», – грустно подумал Миша, очередной раз свернул направо, и тут же врос в землю…
– Ты чего? – недоуменно уставилась на него Лиса.
– Дверь.
– Какая дверь? Нет никаких дверей, – Сазонова так отчаянно закрутила головой, что рыжий хвост хлестнул по побледневшим Мишиным щекам.
– Там, – Миша поднял руку. – Наверху. Дверь…
Каким-то непонятным, нелогичным образом дверь оказалась именно наверху. Никак не ниже трех метров от пола. Никаких лестниц – ни пожарных, ни приставных, ни веревочных – вокруг не наблюдалось. В другой раз Миша посмеялся бы, сфотографировал это чудо и выложил в сеть с надписью, типа: «Эту страну не победить», но теперь было не до смеха…
Раздался тихий щелчок, и ручка двери медленно повернулась…
Миша сгреб Лису в охапку и, предусмотрительно зажав ей рот ладонью, оттащил за угол.
В темном проеме появилась голова. Мужская. Блестящую лысину обрамляли короткие седые волосы. Косматые белые брови хмурились. Глаза прятались за толстенными линзами монументальных очков в роговой оправе. Роскошным усам незнакомца мог позавидовать даже Чапаев. На этом сходство с человеком заканчивалось – вслед за головой появилось тело… Шесть длиннющих рук (не лап, не щупалец, а именно рук) ловко перемещали старика по отвесной стене, нарушая законы гравитации, а вместо ног болталась пара втиснутых в подвязанные брючины обрубков. Монстр был в синей спецовке. На груди поблескивал пластиковый бейджик: «Лукич».
От страха у Миши закрутило в животе. Олеся дернулась в его руках, но не издала ни звука.
Старикан зыркнул в одну сторону и, ещё больше нахмурив седые брови, в другую. Как раз туда, где они с Лисой притаились.
Белов нервно сглотнул: пропали! Заметил!