— Исключено, — качает головой Джезз.
— Да ладно, он не круглый дурак.
— Я не о нем. Так не бывает, чтобы ни о чем не думать.
— Вот и я говорю. К тому же ты телепат, тебе виднее. Кстати, как это происходит? Ты слышишь людские мысли?
— Просто чувствую иногда. Но вообще, мне далеко до мамы. С ее шестым чувством ничего не стоит отслеживать, где я — что днем, что ночью. За семнадцать лет — я впервые вне зоны видимости ее радара. Она за границей: видимо, часовые пояса накладываются.
— А твои родители? — спрашивает меня Дэйзи. — Они в твою жизнь не лезут?
— Не-а. Они творческие люди. Познакомились в универе и по уши влюбились друг в друга.
На Джезз я не смотрю. С некоторых пор мы избегаем разговоров о моих родителях. Я как-то попросила ее использовать свой дар и определить, не стоит ли за их новой формой проживания развод. Она вынула изо рта леденец и сказала: «Это же крупными буквами написано. Тут телепатом быть не надо».
Я притихла, и она притихла вслед за мной, и неловкое молчание висело до тех пор, пока Джезз не сказала: «Извини, Люс, глупая вышла шутка». Я пробормотала, что все в порядке. Все в полном порядке. Просто она не знает их, а я знаю. Мама говорит, что развода не будет, а для нее говорить правду — закон, поэтому я ей верю. Однажды мы обе толклись в ванной перед сном, и я напрямую спросила: «Ты с папой разведешься, да?»
Она обняла меня за плечи и, глядя в упор, сказала: «В сотый раз обещаю — нет. Я люблю твоего отца. Но моя голова сейчас занята романом, в ней больше ничего не помещается. — Она протиснулась мимо меня за средством для снятия макияжа. — Здесь же яблоку негде упасть. Во всем доме яблоку негде упасть».
«Выходит, яблоки виноваты, — съязвила я. — Жаль только, яблок у нас нет».
Мама закатила глаза: «Никто не виноват. О вине речи вообще нет. Наш брак никуда не делся. Просто не все живут так, как ты себе придумала».
Легче мне не стало.
Возвращаюсь к реальности.
— А у моей мамы включается десяток чувств, когда я ухожу с Диланом, — заявляет Дэйзи. — Стоит ему заговорить или подумать о сексе, как «бац!» — разряд статического электричества проходит там, где он больше всего об этом думал.
Дэйзи изображает, как вздрагивает Дилан, когда целуется, и мы хохочем.
— Ума не приложу, как мы раньше с тобой не подружились, — недоумевает Джезз. — Столько времени потеряли, пока случайно не оказались в одной группе.
— А я рада, что наша первая гулянка совпала с окончанием двенадцатого класса. Словно я оставляю Дилана в прошлом.
— Как вы думаете, о чем они там треплются? — спрашиваю я, поглядывая на дверь туалета. — Похоже, о нас, — улыбается Джезз.