Он убедил Азейку, что все переговоры с запорожцами он будет вести сам. А Азейка чтобы не вмешивался.
И он так умно и так ловко повел дело, что запорожцы с первого же дня стали смотреть на него не как на человека, которому нужна только охрана, а как на предпринимателя крупного дела, которое, может, быть, будет еще позвончее, чем дела других таких же предпринимателей, вроде прежнего ихнего вождя Сапеги.
Он сразу взял с ними совсем другой тон, как только они свернули сь дороги в лес.
Онь велел подать себе коня того из запорожцев, который правил лошадьми, запряженными в возок, и взобрался в седло.
Шубу он скинул и остался в одном теплом полукафтане. Сверх полукафтана, он надел панцирь с серебряной насечкой.
В седле казачьей лошади, которую ему подвели, были кобуры для пистолетов.
Но пистолетов в кобурах не было.
Он засунул в каждую кобуру по пистолету. Пистолеты были парные и подстать панцирю: украшенные серебром и золотом.
Все эти вещи он достал от Азейки.
Оказалось, при этом, что ему хорошо известна польская команда.
Он ехал позади последних саней, и оттуда ему все было хорошо видно.
Когда казаки разбредались в стороны, лавируя между деревьями, он покрикивал:
— Ровняйся!
А когда они скучивались, командовал опять, чтобы держали строй. И ругался ни дать, ни взять, как какой-нибудь польский офицер, у которого от частых упражнений в этом в голове только и остались одни командные слова да ругань.
И свой маленький отряд он расположил как опытный человек.
Двое запорожцев ехали позади него шагах в ста, а остальные четверо сейчас же за передними санями, которыми правил Азейка.
Когда совсем стемнело, пришлось остановиться и ожидать, пока взойдет луна.
Именно этим временем, когда за темнотой нельзя будет ехать дальше, и хотели воспользоваться запорожцы, чтобы съездить куда-то и привести Молчанову людей столько, сколько ему нужно.
Уехали их двое, а пятеро остались.
Эти пятеро хотели было развести костер, но Молчанов запретил.
Зато он дал им каждому по порядочной чарке водки и сам с ними вместе выпил.
Минуты, которые он провел в ожидании прибытия новых, еще неизвестных ему воинов, были тревожные минуты.
Разве запорожцы, зная, что Азейка захватил с собой если не все, что прятал у себя в подвале, то очень большую часть своих сокровищ, не могли поддаться искушению этими сокровищами завладеть?
Он верил своим запорожцам, тем, которых нанял в провожатые через посредство Азейки. Он кроме того дал им понять, что они ему нужны не столько в провожатые, сколько для одного задуманного дела, могущего их обогатить.