Красный верх Зуевой шапки в лучах солнца казался еще краснее; его красные шаровары, резко выделялись на общем сером, чуть-чуть позолоченном солнцем фоне дороги.
Лицо Зуя, загоревшее на солнце, казалось теперь совсем кирпичного цвета.
Я его знаю, вильчинского пана, — сказал Зуй, — у него еще есть такой замок, где никто не живет, потому что, говорят, там есть одно такое привидение…
Тут он повернулся к Кочерге и взглянул ему прямо в глаза.
— Ты слышал, Кочерга?
Кочерга наклонил голову.
— Вот меня туда и посылают, чтобы караулить это привидение, — сказал он и в свою очередь посмотрел на Зуя. — Потому что ты, например, — сейчас же добавил он, — бандурист, и твое дело играть на бандуре; а если бы некому было играть на бандуре, то, значить, чего-нибудь “не хватало бы на У крайне!..
— Это так, — вставил свое слово Зуй.
— Погоди, — перебил его Кочерга. — А мое дело знать разные колдовства, потому что тогда на Украйне не было бы житья от ведьм и от всего прочего…
— А что это у тебя в кармане? — вдруг сказал Зуй.
— Где? — хотел было спросить Кочерга, но почувствовав в эту минуту на левой своей ноге руку Зуя, шарившую в складках шаровар, сейчас же догадался, про что у него спрашивает Зуй.
В кармане у него была дорожная фляжка.
— Это горилка, — сказал он.
— Гм! — сказал Зуй, поглядел на Кочергу и похлопал ладонью по карману, где была фляжка.
— Ты, Кочерга, запасливый человек.
И он опять похлопал ладонью по фляжке и опять сказал:
— Х-м!
Потом он продолжал:
— Тут, Кочерга, есть одна лощинка; так в ней такая трава, что если бы ты пустил свою лошадь на одну ночь, то она потом весь век помнила бы…
Вдруг он нахмурился, сразу замолк и не глядел больше на Кочергу.
Он даже чуть-чуть отсторонился от него.
— Ты что? — спросил его Кочерга.
— Я так, — отвечал Зуй. — Я сейчас вспомнил, что нечего мне с тобой делать в этой лощине. потому что ты нанялся караулить это приведенье…
Кочерга его совсем не понял.
Он ничего не сказал Зую, только взглянул на него с большим недоумением.
— Нечего мне делать, — повторил Зуй. — Ты знаешь, какое это приведенье?
— Я слышал, — отвечал Кочерга, — что оно каменное, а по ночам оживает и ходит по замку.
— Оно, — сказал Зуй все так же хмуро, — самый настоящий разбойник, хоть оно и каменное…
Тут он взглянул на Кочергу и окликнул его:
— Кочерга!
— Я! — отозвался Кочерга.
Он ожидал, что Зуй сейчас же и расскажет ему, что знает сам о привиденьи, и уже приготовился слушать.
Он даже вздрогнул, когда Зуй назвал его по имени.
— Пойдем, Кочерга, в ту лощинку и я тебе все расскажу, — произнес Зуй, опять нахмурившись.