Я от души пожал ее, и он снова улыбнулся, чтобы не выказывать боли.
– Увидимся, – сказал я и пошел к себе.
Дорожка пролегала мимо «свечки», одного из ее торцов с небольшими лоджиями, и уже на подходе я услышал чудесный женский голос, исполнявший достаточно известный джазовый стандарт. Я любил этот вокализ, и для меня его всегда пела мисс Элла Фитцжералд. Здесь же все было иначе, и это был не классический «скэт» Эллы, а что-то иное – юное, трепетное и в то же время мощное и звучное.
Пение, однако, прервалось столь же неожиданно, как и возникло. Я выждал секунд пять и зааплодировал. Тотчас с лоджии третьего этажа свесилось женское лицо – холоднокрасивое, обрамленное темными, густыми волосами цвета вороньего крыла, белокожее, большеглазое, удивленно на меня глядевшее.
– Браво! – крикнул я. – Вы лучше Эллы.
Девушка что-то сказала, махнув при этом рукой, и исчезла в глубине лоджии. Я постоял, как полуголый Ромео под балконом пославший его вскоре одеться Джульетты, докурил сигарету и пошел дальше, дважды еще по дороге бесполезно оборачиваясь.
Комбат лежал на кровати в майке и семейных трусах, похоже, экономя силы перед наступлением. Трусы у него были какой-то легкомысленной раскраски да еще в мелкую, аптечную ромашку. Я хотел указать ему на нарушение устава, но передумал: кто знает, что его ждет в скором бою?
– Я тебе еще вот чего хочу сказать, – произнес он, почесав задницу. – Если будут говорить о возможном вводе наших войск на территорию Польши, то отвечать надо так, вопросом на вопрос: а вы хотите, чтобы войска ввели натовцы? Коли же возникнет такая опасность, то польский рабочий класс обратится с просьбой к Советскому правительству защитить завоевания социализма, хотя даже без такого обращения мы обязаны будем сделать это в рамках Варшавского договора, и горе тому, кто посягнет на наше омытое кровью братство, которое…
Я в это время уже переодевался после душа в другой комнате, и у меня было ощущение, что я слушаю «Последние известия», что-нибудь вроде заявления ТАСС.
Ужинал я в компании Виталика, Гены-друга с женами, а также поэта Вениамина, успевшего уже где-то отловить большую женщину Надю, превосходившую его в размерах раза в полтора. Один я оказался неприкаянным, но меня со всех сторон заверили, что и я еще найду свое счастье. Знали бы они, ч т о я вскоре действительно найду…
Вернувшись к себе, я еще за дверью услышал раскаты далекого грома, и, вздохнув, шагнул в пыточную. Комбат храпел, производя при этом звук разрыва артиллерийского снаряда. Если его усилить да пустить через хорошие динамики, то противник сдастся без боя. Закрывшись подушкой, я кое-как уснул.