– Я хочу купаться.
– А ты купальник надела? – спросила Лидия, передернув плечами.
– А зачем? – вяло вопросила Агнешка и тотчас скинула свитер. – Здесь же темно и ничего не видно. К тому же Тим старый и слепой. – Вслед за свитером были поочередно сдернуты мальвинка и трусики, которые мало что скрывали.
Она побежала в море с каким-то диким криком, и ее гибкое белое тело вскоре исчезло в набегавшей волне. На короткое время мы с Лидией онемели, а потом я сказал:
– Ну что – будем вот так стоять или присоединимся к дитю природы?
– Расстегни мне молнию сзади и закрой глаза, – сказала Лидия и нервно зевнула.
Я исполнил лишь одно ее пожелание, надеюсь, понятно, какое. Тело ее было смуглым и налитым. Они же, когда раздевался я, подчеркнуто отвернулись и стояли ко мне спиной, погрузившись по плечи в воду, пока я не дотронулся до них. Боже, что тут началось! Обе заорали так, будто к ним незаметно подобрались пять акул и три анаконды. Лидия визжала даже больше, чем Агнешка. Она была готова к близости – это я понял, поймав ее однажды в воде, как большую, прекрасную рыбу, и она сладко вздохнула, откинув голову, а потом что-то резко сказала Агнешке по-польски, возможно, что и выругалась…
Шел уже четвертый день моего пребывания в доме отдыха эльфов. Хотя сам я не был эльфом, законные его обитатели не чурались меня. От них я получил подтверждение, что содержится дом на средства международного благотворительного фонда, основателем которого был один богатый эльф, то есть, швед, при жизни страдавший синдромом Уильямса. Недавно он скончался, оставив фонду половину своего немалого состояния – к великой радости жены и двух несовершеннолетних детей. Знал ли благотворитель, ч е м, помимо прочего, занимаются в обители радости? Еще как знал! Он и кучу денег оставил только для того, чтобы его однажды под Рождество р е к о н с т р у и р о в а л и. Он бы им вообще все оставил, но на пути встал закон. Собственно, люди были в большинстве своем одеты по-людски, а трусы с помочами и короткие юбочки носили, похоже, служители – так, для антуража и оживляжа, если уж говорить по-французски. Русских, кроме профессора и майора-патриота, я более не встречал. Много было англоязычной публики, и «well, well, well» неслось отовсюду.
Накануне вечером меня вновь посетил Антип – ясный сокол. Он долго ходил вокруг да около, но в нужный момент начал задавать нужные вопросы. Прежде всего он спросил, знаком ли я с некоторыми деликатными моментами нашего джентльменского соглашения, особенно в той его части, которая касается системы оплаты. Я ответил, что знаком, если речь идет о завещании в пользу благотворительного фонда в том случае, если результат меня вполне удовлетворит. Об этом мне еще в Москве рассказал один представитель сексуальных меньшинств, добравшийся и до несчастных эльфов. Мы с ним еще разошлись во мнении относительно возраста Мика Джеггера.