Это был мой последний аргумент. Если и эти слова не смогут побудить Марию Федоровну что-то сделать для меня, то что вообще могло бы воззвать к ее чувству человечности?
Мария Федоровна, видимо, приняла какое-то решение и слегка оживилась.
— Погоди-ка… Погоди… Да, дорогая, — твое положение непростое… Дай подумать… — Она помолчала, а потом с видом человека, которому пришла в голову отличная идея, воскликнула: — А, вот что!.. Кажется, я знаю, что тебе нужно сделать!.. Есть отличный выход!.. Подожди-ка…. Я сейчас…
Она быстро вышла. В ее внезапном оживлении было что-то фальшивое, но я, помня о том, что манерам Марии Федоровны вообще свойственна аффектация, еще не оставляла надежды, что мне здесь помогут.
Мария Федоровна вернулась. В руках у нее был ворох каких-то бумаг. Она с торжествующим видом протянула их мне.
— Вот, возьми. Тут есть адреса благотворительных общин. Это то, что нужно, они тебе наверняка пригодятся. Там тебе обязательно помогут, тебе там не дадут пропасть. Надо же, какое несчастье! Ну кто бы мог подумать, что так случится!
Я недоуменно рассматривала то, что она мне сунула. Это были старые миссионерские листовки.
— С-спасибо, мадам, но…
Я хотела было объяснить Марии Федоровне, что эти адреса уже не могли пригодиться мне, потому что в Шанхае сорок третьего года не осталось никаких видов западной благотворительности, но она продолжала говорить быстро и настойчиво, не давая мне ни единой возможности вставить слово.
— Да, тяжелое сейчас положение… Но не только тебе одной тяжело, деточка… Если подумать — сколько сейчас нуждающихся — боже мой, боже мой!.. Как жаль людей! Но ты, девочка моя, главное, не стесняйся, в наше время человеку не дадут пропасть!.. Сейчас не то, что раньше, — столько всяких есть благотворительных учреждений!..
Продолжая говорить что-то еще с большой теплотой в голосе, она взяла меня под локоть и слегка потянула к двери. Я поняла, что здесь мне никто не поможет и нужно уходить.
— Кажется, Лиза очень дружила с Новиковыми — очень приличные люди, муж служит в охране, — почему бы к ним не обратиться?
Я что-то вяло пробормотала. Я была так подавлена, что у меня не оставалось сил объяснить Марии Федоровне, что Новиковы закрыли передо мной дверь еще в декабре сорок первого.
Мария Федоровна очень обрадовалась, восприняв мое бормотание как согласие с ее советом.
— Ну вот видишь! Значит, все в порядке! У тебя обязательно все утрясется. Главное — не падать духом.
На всякий случай она не отпускала мой локоть, пока мы не оказались за пределами гостиной. Распахивая дверь, Мария Федоровна чуть не сбила юную горничную, которая открыла мне дверь, — та то ли подслушивала, то ли собиралась входить.