Марсельцы (Гра) - страница 66

Не переставая ни на минуту петь и тянуть телегу, я глядел на это сборище приветствующих нас людей, и голова у меня шла кругом.

И вдруг что я увидел! Там, наверху, на выступе стены, стояла Лазули, держа на плечах маленького Кларе. Она смеялась и плакала и вместе со всей толпой кричала: «Да здравствуют марсельцы!» Сердце мое вдруг перестало биться: рядом с Лазули я увидел бледную, красивую, молодую девушку. Она прижималась к Лазули, словно искала у нее защиты. Это была мадемуазель Аделина, моя спасительница!


Глава одиннадцатая

В ПАРИЖЕ

Аделина рядом с Лазули?! Я хотел остановиться, чтобы удостовериться, что зрение не обмануло меня. Но толпа неудержимо увлекала меня вперед. Я попробовал обернуться, но тотчас же передок телеги толкнул меня. Прошло еще мгновение, и я потерял из виду дорогие лица.

Чтобы побороть волнение, я еще сильнее налег на ремень и во весь голос запел вместе с товарищами: «К оружью, граждане!..»

Но что произошло там, впереди?

В начале улицы Сент-Антуан, преграждая нам дорогу, стояли парижские национальные гвардейцы. Это был отряд Сантерра. Он вышел навстречу нам, но не с сорокатысячной армией, как обещал, а всего с двумястами гвардейцев.

Сантерр убеждал нашего командира не пытаться идти к королевскому дворцу: ничто, мол, не готово, и пушки, которые мы должны были мимоходом захватить у городской ратуши, надежно охраняются по распоряжению мэра Петиона. Петион сделал то, Петион сделал это, а в общем сегодня делать нечего! К тому же Национальное собрание не успело обсудить вопроса. Не помню, какие еще доводы привел Сантерр, чтобы удержать нас от решительных действий, да это и неважно…

Важно то, что мы пошли не к королевскому дворцу, а к отведенной нам казарме. Двести гвардейцев господина Сантерра стали во главе колонны, а мы, послушные, как стадо ягнят, последовали за ними.

Толпа, которая ждала от нас решительных действий, видя, что мы сворачиваем в сторону от дворца тирана, разочарованно вздохнула и рассеялась. Мы зашагали по кварталам, населенным аристократами.

На каждом шагу нам встречались теперь роскошные кареты, раззолоченные носилки, завитые и напомаженные франты, дамы в шелках, бархате и кружевах. Аристократы презрительно усмехались, глядя на нас. Это приводило в неописуемую ярость Сама́ и Маргана. Они бросались к дверцам экипажей и носилок, насильно заставляли седоков целовать плакат с «Декларацией прав человека и гражданина», срывали с них белые кокарды и требовали, чтобы они кричали: «Да здравствует нация!» Расфуфыренные дамы, надушенные франты пугались при виде этих дюжих молодцов с черными лицами, выгоревшими бровями, сверкающими, как угли, глазами с острыми белыми зубами и звонкими голосами. Аристократы понимали, что с марсельцами шутки плохи, и дрожащими голосами возглашали: