Вдруг в конце лавровой аллеи, у выхода из дворцового сада, я увидел двух человек, о чем-то оживленно разговаривающих. В одном из них — маленьком, сухоньком и кривобоком — я сразу узнал Планшо. Другой тоже показался мне знакомым.
Я остановился и пригляделся. Это был Сюрто. Собеседники были довольно далеко от меня.
Перезаряжая на ходу пистолет, я бросился к ним со всех ног и вдруг налетел прямо на Воклера!
— Что с тобой, Паскале? — спросил он. — Ты сам не свой. И где ты пропадал все это время? Я сбился с ног, разыскивая тебя.
— Сюрто… Там Сюрто! — задыхаясь от волнения, воскликнул я. — Он только что разговаривал с Планшо! Бегите за мной — я должен убить этого предателя!
Воклер без слов повернулся, и мы побежали что было мочи по лавровой аллее. Но она уже опустела: Сюрто и Планшо исчезли. Не померещилось ли мне, что я их только что видел? Но нет, вот и калитка, — она распахнута настежь.
Мы выбежали на улицу. Там также никого не было…
Видя, что я готов расплакаться от огорченья, Воклер взял меня за руку и сказал:
— Пойдем, голубчик, тебе, наверное, это показалось. Пойдем со мной — пора перекусить: ведь с вечера мы ничего не ели. Да и товарищи, верно, ждут нас. Слышишь, барабанщики бьют сбор?
Я покорно последовал за Воклером и только временами, оборачиваясь, глядел, не вернулись ли на старое место Планшо и Сюрто.
На королевском дворе капитан Гарнье, у которого голова была повязана окровавленной тряпкой, выстраивал людей в ряды.
Воклер и я обменялись рукопожатиями с товарищами. Мы поздравили друг друга с тем, что остались живыми и невредимыми.
Капитан пересчитал собравшихся. Оказалось налицо всего двести человек. Из Авиньона выступили в поход пятьсот, — неужели триста товарищей пали в борьбе? Нет, к счастью, не все еще собрались… Вот еще несколько человек подходят. Многие федераты конвоировали пленных в Национальное собрание. Другие отнесли туда же драгоценности, найденные во дворце — на полу, на коврах, в ящиках столов… Воклер тоже возвращался оттуда, когда мы встретились в саду: он сдал в казначейство полный золота кошелек, который нашел на полу в королевской спальне.
Мы горячо обнимали каждого нового товарища, возвращавшегося в строй.
Барабаны федератов продолжали бить сбор, перекликаясь с барабанами патриотов из округов Славы и Сен-Марсо, которые собирались на площади Карусель и в дворцовом саду. Но больше никто уже не подходил на их призыв. Прождав еще несколько минут, капитан Гарнье сделал барабанщикам знак умолкнуть и приступил к перекличке.
Он взял в руки список федератов и стал читать. Если никто не откликался на вызов, барабаны коротко били дробь, и это значило: «Умер за свободу!»