— Нет, не ранен, — ответил Планшо, — устал только… После штурма дворца я и один добрый патриот отвели в тюрьму какого-то маркиза… не помню, как его звали… д’Абрен, д’Арен… память стала плохая… Будет пища гильотине!
— О боже! — воскликнула Аделина и упала навзничь, бледная, как смерть.
— Замолчи, Планшо! — сказал Воклер. — Из-за тебя девушка упала в обморок!
Жанетон закрыла лицо передником и снова заплакала.
Планшо, видя впечатление, произведенное его рассказом, смутился:
— Разве, я мог знать, что малютка такая слабенькая? Знал бы — так не говорил бы! Ну, да все обойдется! Пойди, Жанетон, принеси лучше воды девочке, она тотчас же придет в себя.
Мы перенесли Аделину на кровать Лазули, так как все гильотины увезли еще утром.
Тем временем Планшо продолжал бурчать:
— Воображаю, что сделалось бы с вашей девочкой, если бы она увидела толстую мегеру, которая во что бы то ни стало хотела наброситься на маркиза. Мне с трудом удалось отстоять его…
— Это, наверное, Жакарас, — сказал Воклер.
— Да, ее так звали, — ответил Планшо.
— Так, значит, ты отвел в тюрьму маркиза д’Амбрена! А «добрый патриот», которому ты помогал… знаешь, кто он? Это цепная собака аристократов, и зовут его Сюрто! Это убийца и разбойник, он погубил десятки патриотов. Теперь он сделался любовником маркизы д’Амбрен и предал ее мужа, чтобы завладеть его состоянием. А ты, честный столяр Планшо, стал сообщником врага народа и убийцы, который еще сегодня утром стрелял из окна дворца в марсельцев!
— Воклер, уверен ли ты, что не ошибаешься?
— Так же уверен, как в том, что у меня пять пальцев на руке! Не дальше как сегодня утром Паскале чуть не погиб от его руки! Но я не стану дольше скрывать от тебя правду: знай, Планшо, Аделина — родная дочь маркиза д’Амбрена! Лазули спасла ее от Жакарас, которая привезла бедную девочку в Париж, чтобы передать в руки убийцы Сюрто. Теперь ты все знаешь, Планшо. Неужели ты способен предать славную, кроткую Аделину, которая никому и никогда не причинила вреда?
Планшо растерянно глядел на Воклера.
— Воклер, — сказал он, — я никогда не прощу себе, что стал невольным сообщником этого убийцы! Клянусь тебе, что я перерою весь Париж и не успокоюсь, пока не разыщу и не предам революционному трибуналу и негодяя Сюрто, и его сообщницу Жакарас, и преступную мать нашей бедной девочки! Клянусь, я сделаю это!
С этой минуты у нас троих была только одна мысль, только одна забота — разыскать и добиться ареста Сюрто, Жакарас и маркизы д’Амбрен.
Не стоит рассказывать подробности розысков, которые мы производили по всему Парижу.