Роды были тяжелыми, но сын, названный Вышеславом, родился крупным и крепким.
Это на время примирило Владимира с женой, но, к ее несчастью, знахарка потребовала немного подождать, и князь снова пустился во все тяжкие, а его несчастная жена снова принялась орошать подушку слезами.
Боярина Ставра злили не только семейные несчастья дочери и собственная болезнь, но и собственная ошибка. Поверив, что Владимир Святославич вот-вот отправится на Киев на своего брата, чтобы отомстить за другого брата, Киев захватит и поставит под руку Новгорода, Ставр отдал за него единственную дочь и вложил немало средств на вооружение княжьей дружины.
Но Владимир никуда так и не пошел. Он охотился, бился учебными мечами со своими гридями, тискал девок по углам и изредка наведывался к беременной жене, чтобы помаяться у нее в опочивальне несколько минут с пустыми вопросами.
Делами Новгорода по-прежнему занимался Добрыня, да и какие дела, если Новгороду князь нужен только ради дружины, а воевать не с кем. Новгородцы не захватывали чужие земли, соседи сидели достаточно смирно, год прошел спокойно.
И вдруг…
– Ярополк Рогволодову дочь посватал…
Владимир не понял, почему дяде это не нравится. Ну, сосватал старший брат княжну Полоцкую, что в том? И так без жены засиделся. Сказывали, что сватал разных заморских княжон, да как только там узнавали, что князь не крещен, так и отказывались.
Владимир недоумевал:
– Да ведь крещен он! Я знаю, что крещен.
Дядя фыркал:
– Вестимо, бабка ваша крестила мальца от князя Святослава втайне. Но как он о том киевлянам сказать может? Вот и живет двоеверцем. А двоеверие вдвойне наказуемо!
Добрыня не раз заводил разговор о том, что кругом повинен киевский князь – и брата убил, чего бог Род не простит, и двоеверец, и слаб слишком… Но разозлить Владимира так, чтобы отомстить захотел, не получалось. Молодому князю хватало и Новгорода.
Он плечами пожал:
– Ярополк с Рогволодом дружны, даром что киевский князь полоцкому в сыновья годится.
– А ты никак рад, что твои противники вместе будут?
И снова племянник не обратил внимания на слова дяди, фыркнул:
– Так ежели Ярополк крещен, как он Рогволодову дочку взять может? Или полоцкий князь о том не ведает?
Добрыня воспользовался подвернувшимся случаем, посоветовал:
– Вот ты и объясни.
– А дочь у Рогволода хороша?
– Сказывают, очень.
– Так, может, мне посватать?
В первое мгновение Добрыня едва не плюнул в сторону князя в сердцах: чтоб ему! О чем бы речь ни зашла, все переводил на девок, словно иного в жизни не существует. И без того Алохия который месяц слезы льет. Только Рогволодовой дочки не хватало.