Внезапно с западной стороны города донесся низкий рокот рога, и ближайшие к источнику звука врата тяжело разъехались в стороны. Сквозь них хлынул поток огромной армии. Фаланги, выстроенные в походном порядке, быстро отмаршировали к центру долины, занимая всю ее площадь до горизонта.
Хару оцепенело смотрел на ряды орков, троллей, циклопов и прочих беспощадных тварей, которые остервенело бежали вперед, подгоняя своих собратьев.
Через каждые пять рядов двигались знаменосцы, на чьих стягах был изображен уже знакомый Хару красный круг с крестом внутри из поперечных и продольных полос.
Возглавлял же армию не кто иной, как сам Аскарон. Даже с такого расстояния Хару не мог спутать его ни с кем другим. Предводитель армии гарцевал перед первыми рядами на скелетном мутанте, от которого остался лишь образ коня. Нежить фыркала и трясла головой, выпуская из ноздрей клубы ядовитого пара. Чуть выше горящих пустых глазниц возвышались рога, которые придавали коню некрополиса облик вестника смерти.
Аскарон вздернул коня на дыбы и издал призывной боевой клич, который мгновенно подхватило все войско. Земля содрогнулась под долгим, неистовым ревом, и Хару едва не закричал, видя, как армада города понеслась прямо на него.
Ведьмак забыл, что это всего лишь видение и в ужасе упал на землю, закрыв голову руками. Многоголосый вопль и дрожь пронеслись сквозь него, раздирая душу безумием страха. Сам того не замечая, Хару вновь погружался в обволакивающую тьму, где время стало возвращаться к своему обычному течению.
Ведьмак пришел в себя, лишь когда ощутил спиной гранитный пол. Юноша открыл глаза и мягкий солнечный свет, блуждающий по стенам, ворвался во тьму его души. Бушующая мгла отступила к озеру и растворилась в нем, унося с собой волнение вод. Спокойное биение жизни вернулось в мир. На поверхности озера вновь монотонно качались кувшинки, а маленькие рыбки, как ни в чем не бывало, сновали среди цветков и водорослей.
Сердце Хару, еще не оправившееся от пережитого ужаса, беспорядочно билось в груди, часто пропуская удары. Хару судорожно вдохнул, пытаясь унять лихорадочный озноб.
Вульфгар подошел к юноше, помогая ему подняться.
— Что это было? — надорванным голосом спросил Хару, с трудом становясь на ноги.
Гонандорф испытующе посмотрел на него.
— Таким станет наш мир, если ты откажешься открыть в себе темную энергию. Нам очень жаль, но тебе придется сделать это, иначе миру придет конец!
В душе Хару вновь вспыхнула нарастающая злоба. Его кулаки непроизвольно сжались, и чуть ли не задыхаясь от обиды и непонимания, он запальчиво крикнул: