А снайпер не сводил с меня прицела.
Но встал Он между нами, как стена…
Враг хладнокровно выбрал офицера.
Уж много лет Его земля хранит.
Погиб, не пропустив к Столице танки.
Об этом строго говорит гранит
Его последней Братской коммуналки.
Я вспоминаю мамины глаза.
Внезапно слезы высыхали сами,
Светлее становилась бирюза,
Когда смеялся я Его глазами.
Однажды, я запел, придя домой.
Увидев мать, мой голос поперхнулся.
Она сказала – пой, сыночек, пой.
Мне показалось, это Он… Вернулся!
Значительно позднее понял я
Простую и без хитростей науку —
Отцы всегда бессмертны в сыновьях,
А сыновья пожизненно – во внуках.
10.04.2010
Мы без отцов – как у дороги
Деревья юные без крон.
На нас со стен смотрели строги
Они, ушедшие на фронт.
Мне кажется, мы были старше
Войной задетых – детских лет,
И безотцовщину познавших,
И трудный материнский хлеб.
Тогда месили хлеб с мякиной.
Всегда немножечко сырой
Он был упругим, как резина,
И звали мы его мандрой.
Однажды, я уж в школу бегал,
И вдруг увидел через дверь,
Как мама мне горбушку хлеба
Украдкой сунула в портфель.
Шагал я в школу, как ступает
Богатый баснословно шах.
Я представлял себе, как тает
Горбушка прямо на зубах.
Мне так в нее хотелось вгрызться,
Горбушку по дороге съесть,
Но где же тут остановиться?
И как-то непристойно здесь.
Урок казался длинным, тошным.
Живот предательски урчал,
И то и дело, как нарочно,
Пупок мне по спине стучал.
Вот наконец на перемене
Мы вышли подышать во двор.
Я со своей горбушкой в жмене
Облокотился на забор.
Из-под земли, из-под забора,
Не знаю, мальчик лет шести
Возник передо мной и взора
Не может с хлеба отвести.
Его лицо не знало мыла,
Одежка рваная – воды,
А рот его – свинячье рыло,
Давно не чувствовал еды.
Я тоже был еще ребенком,
Но не забуду этот взгляд —
Глаза голодного волчонка
Холодным пламенем горят.
Он попросил – пульни мандрички,
Сглотнув слюну, почти взахлеб.
Хотелось сдуть его, как птичку,
Но руки разломили хлеб.
Я думал, пожую подольше,
Но крошки мигом проглотил.
А в тот кусок, что был побольше,
Зубами впился крокодил.
А на уроке, глядя в небо,
Не понимал я, хоть убей,
Как мог Христос одним лишь хлебом
Ораву накормить людей.
Вдруг мысль пришла, как с неба манна —
Я знаю! Он кормил любя!
Ведь так же поступала мама,
Нам отрывая от себя.
И до сих пор мне с чайной чашкой
И торт в сравненье не идет —
Горбушечку ржаной черняшки
Жена на блюдечко кладет.
12.02.2010