— Да, да, слезайте… Надо итти…
Ребята проворно спустились на землю.
— Ой, вы совсем замерзнете! — сказала Валя, обращаясь к профессору. — Давайте побежим. Когда бежишь, всегда жарко становится.
— Хорошо, — кивнул головой Иван Гермогенович, — но сначала посмотрим, в какую сторону надо нам итти. Ну-ка, Карик, влезь, дружок, на дерево да погляди, где наш маяк.
— Сейчас, Иван Гермогенович!
Карик подбежал к высокому стволу, покрытому колючками, и, цепляясь за мокрые колючки, быстро полез наверх.
Дерево качнулось.
По листьям, как по водосточным канавкам, хлынули на Карика потоки холодной воды.
Карик вздрогнул, прижался к стволу, но тотчас же встряхнулся, как кошка, и полез дальше.
Но вот и вершина травяного дерева.
Она сгибалась под тяжестью Карика, и он тихо покачивался, поворачивая голову то вправо, то влево.
Внизу, насколько хватал глаз, тянулся лес, лес и лес, но теперь он уже не был похож на прежний. Все деревья покосились на одну сторону, как будто подрубленные.
Широкие листья пригибались под тяжестью огромных водяных шаров, точно отлитых из тонкого хрустального стекла. Лучи заходящего солнца отражались на их поверхности багровым светом.
Весь лес горел тысячами огней.
Дрожа от холода, Карик повернулся вокруг скользкой, мокрой вершины и взглянул назад.
Далеко на западе он увидел одинокую мачту. На ее вершине безжизненно висел мокрый флаг.
— Вон он! — крикнул Карик, махнув рукой на запад. — Туда нужно. В ту сторону!
— Видим, видим! — закричала внизу Валя.
Карик быстро спустился на землю.
Путешественники двинулись в путь и скоро углубились в чащу травяных джунглей.
* * *
В лесу было тихо.
Изредка с шумом и грохотом падали на землю водяные шары, и снова наступала мертвая тишина.
Не видно было ни одного живого существа. Вокруг все как будто спало мертвым сном, точно в заколдованном сказочном царстве.
— А куда же девались эти?… Дождем их убило, что ли? — спросила Валя.
— Кто эти?
— Да разные… Дикие звери…
— Насекомые?.. Где-нибудь здесь! — ответил профессор, поеживаясь. — Где-нибудь спрятались.
— Спят?
— Сохнут!
Иван Гермогенович крепко потер озябшие руки и прибавил шагу.
— Все, кто летает, — сказал он на ходу, — и все, кто прыгает в травяных лесах, сидят теперь после дождя и ждут, когда солнце высушит их, а тогда уж они снова забегают, запрыгают и полетят… Так же вот терпеливо ждут они восхода солнца и по утрам, когда сидят в траве, покрытые тяжелой росой.
— Вот хорошо! — засмеялся Карик. — Пусть хоть круглый год сохнут, — ничуть не пожалею.
— Мы, значит, теперь одни в лесу? — сказала Валя. — А я-то все боялась: вдруг ляжем спать, а ночью они возьмут да нападут на нас. А теперь я не боюсь ничего.