Настроив станок на чуть меньший размер, Ожегов сделал первую проточку. Остановил, проверил нутромером, подвёл, сделал вторую. Спокойно и размеренно, в точности по алгоритму. Первая деталь исправлена. Осторожно снять, поставить вторую и проверить точность установки.
Вроде бы он делал всё медленно и осторожно, но работа у него спорилась. Наглядная демонстрация того, что человеку иногда приходится выполнять недоделки машин. Он аккуратно ставил детали на стеллаж и размышлял. С другой стороны, если бы ему пришлось вытачивать всю сложную конфигурацию корпуса, это тоже было бы непросто. Снаружи он имел лишь короткую цилиндрическую часть и небольшой уступ, нужный для точной установки, а дальше сплошные кривые поверхности. То же самое можно было видеть внутри — лишь один размер, нужный для ориентирования и большая овальная часть, допуск на которую был значительно мягче.
Всё это сделали машины. Одна, учитывая пометку об особой структуре материала, вырастила заготовку, другая обрезала её точно в соответствии с чертежом и обработала. Ну а что не получилось у них, получится у человека. Невольно проводились параллели с религией, где машины, во многом облегчавшие жизнь людей были бы телом, а человек душой. Одно обеспечивает существование другого, и это замкнутый круг. Можно было бы пойти дальше и провести параллели с религией в современном обществе. Не стоило слушать тех, кто утверждал, что она совершенно не нужна. Современному заводу, где большую часть выполняемых работ можно было автоматизировать, ведь всё ещё были нужны люди, в том числе исполнители, как Вадим.
Так что при великом перерождении мира от религии не отказались, и даже в нынешние времена она оставалась нужна. Люди не могут выполнять быстро большое количество работ, но роботы без людей не смогут работать вообще. Это как тело со всеми его механизмами вдруг решило бы, что ему не нужна душа или наоборот. Вроде бы и не лишено смысла, но совершенно невозможно.
— Перекури, Вадим, — позвал Ожегова Дима, — не торопись, а то только уйдёшь, а ещё принесут.
— И то верно.
Сняв очередную деталь, Ожегов отошёл к вентилятору. Сам он не курил, но перерыв сделать был не прочь. Тем более, что сделал он уже много. Заодно это была возможность посмотреть на Алексея с другого ракурса. Во время работы он стоял к Вадиму спиной, и можно было видеть лишь его резковатые движения, но не больше. А сейчас Ожегов сказал бы, что тот слишком много снимает. Так можно и станок расшатать. Потребуется ремонт, чтобы вернуть высокую точность, но молодого специалиста интересовал лишь результат. Он тоже делал всё по схеме. По своей собственной схеме, знакомой по теории. А там говорилось, что если нет пометки об особой структуре детали, то количество снимаемого металла ограничивается возможностями станка и инструмента. Это особые детали нельзя перегревать или хоть немного деформировать будущую рабочую поверхность, а обычные можно.