В этот миг гусайда вдруг вскрикнул и завизжал, словно его чем-то придавили.
— Хватайте их! — в ужасе заорал Щука, знавший, что полковник визжит так, лишь впадая в крайний гнев.
Урядник выхватил саблю, солдаты подняли пики. Но не успел урядник замахнуться, как Михайла Бердышов вышиб саблю прикладом своего ружья, дядя Кузьма подставил ногу офицеру и дал ему такую затрещину своей костлявой рукой, что долговязый Щука, потеряв мохнатую шапку, чтобы не упасть, пробежал несколько шагов, припадая. Халат его распахнулся. Он свалился на колени около упряжки и, желая как-нибудь удержаться, обнял собак.
Михайла засвистел, заложив в рот пальцы обеих рук. Великан Карп выпалил из дробового ружья. Собаки рванули и с истошным воем пошли наутек. Тронулся и сбился в груду весь обоз; постромки перепутались, вожаки кусали своих собак и яростно лаяли, требуя друг у друга дороги.
Девушки-орочонки соскакивали с нарт и разбегались во все стороны.
— Турге, турге![38] — показывала одна из них на пустую нарту.
Она взвизгнула с досады, видя, что русские не преследуют грабителей, подняла с нарты лук со стрелами и стала тянуть тетиву, целясь по удалявшимся разбойникам.
— А где же Маркешка?! — воскликнул дядя Карп в сильном волнении.
Маркешки не было.
— Эй!.. — отчаянно закричал Михайла.
Маленький Маркешка, сидя верхом на толстяке, удалялся в полковничьей нарте. Содрав с гусайды шапку, он одной рукой крепко держал его за косу, а другой колотил изо всех сил по жирному лицу, вымещая на толстяке все обиды, которые пришлось претерпеть за это путешествие.
Испуганная упряжка собак шла все быстрее. Гусайда пытался столкнуть Маркешку, но тот ухватился цепко. Толстяк в своих тяжелых одеждах бился всем телом. Время от времени и ему удавалось вцепиться Маркешке в лицо, и тогда оба они в ярости начинали царапаться.
Между тем собаки разнесли.
Насмерть перепуганные солдаты, тяжело дыша, бежали за нартами, торопясь спасти своего полковника. Где-то далеко в морозной мгле слышались крики русских и редкие ружейные выстрелы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
АМУРСКАЯ РАВНИНА
Гребень хребта обрывался круто. Над пропастью и по камням густо рос молодой ельник и стелющийся кедр. Алексей Бердышов стоял над обрывом.
Алексей, расставшись с Позем, жил на реке Кур с тунгусами и гольдами. Зимой он снова тронулся в путь.
Он шел к Нюману, по пути охотился, добывая пушнину.
Вот уже два года ходит Бердышов по Амурскому краю.
Алексей твердо решил, если к нему по возвращении опять станут придираться, уйти на Амур совсем.
Теперь у него были меха и золото, и Бердышов надеялся откупиться от полицейских начальников. Он знал — за хорошую пушнину полицейские его простят. Ругай царя, каторгу, полицию, но дай взятку — и дело сойдет.