Все население стойбища Онда высыпало на берег. Подошли люди из соседних деревень — из Гячи и из Чучи.
— Стрелять? — спросил Чумбо у брата.
— Стреляй, стреляй! — хором отвечали со всех сторон.
Чумбо зарядил ружье, но в это время рабочие уже поднялись на судно.
Чумбо поднял голову.
— Мне показалось, что судно как будто немного сдвинулось, — сказал Удога.
На сампунке опять о чем-то совещались.
— Нет, стоит, — сказал Падека, — не движется.
На борту опять появился Сибун.
— Даем выкуп! — крикнул он.
— Идите сюда, — сказал Тырс. — Мы сами не можем сдвинуться. Помогите нам. За это дадим меха.
— Ну, кто пойдет? — спросил Падека, залезая в лодку. — Надо с собой шесты взять, чтобы шестами сампунку толкать. — Старик послал парней за шестами. Гольды сталкивали лодку в воду.
— А мне все-таки кажется, что они сдвинулись с мели, — всматриваясь, говорил Удога.
— Какой ты глупый! — отвечал Падога. — Зачем бы они стали нас звать к себе на помощь, если бы уже сдвинулись?
— Конечно, надо им помочь! — согласился Ногдима.
— Лучше помочь им уехать и помириться, — шамкал Падога. — Никогда не надо с разбойниками ссориться. Мало ли что может быть.
— А вот мы сейчас узнаем, снялись они с мели или нет, — сказал Чумбока.
Он выстрелил. Пуля попала прямо в дверь каютки Дыгена. По воде донеслось, как что-то там упало со звоном. На палубе поднялась суета.
Рабочие разбежались по настилу и сразу взялись за весла. Сампунка тронулась.
— Э-э! Сампунка-то пошла! — вскричал Падека в изумлении.
— Застрелили бы тебя, дед, как медведя из засады, за твои стариковские глаза, — сказал Чумбо.
На сампунке во всю мачту стал вытягиваться соломенный парус. Слышно было, как застучали бамбуки, которыми была скреплена солома. Парус хлопнул и с треском наполнился воздухом. Сампунка заскользила по реке. На судне послышались крики команды и деловые голоса рабочих. Работники стали налегать на шесты, помогая слабому ветру двигать судно…
Отойдя версты две от деревни, маньчжуры убрали парус и бросили якорь. Они, видимо, решили все же напасть на Онда. Гольды встревожились. К вечеру из стойбища опять все стали разбегаться.
Всю ночь те, кто оставался в Онда, были настороже.
Утром середину реки кутал туман, похожий на улегшееся облако. Ветер постепенно отгонял его, но сампунки видно не было. Вдруг облако тумана поднялось с реки и поплыло в воздухе. Открылись широкие голубые полосы воды. Они были чисты. Вылетали чайки, они падали на реку, и видно было, как всплескиваются в воде их острые белые крылья.
— Маньчжуры-то ушли! — сказал Удога, поглядывая на брата.