– Меня? Назад? – гневно прошипела Роза, чувствуя, как ее кожа покрылась пупырышками от негодования. Еще немного, и вся ее ненависть к отцу лавой выплеснется наружу. Но напрасно она пыталась сдерживать себя, говорить приглушенным шепотом, чтобы не отрывать Мэдди от рисования. – А знаешь ли ты, что мама тоже была готова принять тебя назад? Даже после всего, что ты сотворил с ней, после всех унижений и многих лет молчания и неизвестности? Да, она готова была принять тебя и все простить, вплоть до того самого момента, когда она вознамерилась свести счеты с жизнью и отправилась к морю. Все эти годы она продолжала любить тебя, и ничто не смогло поколебать ее любви. Я-то это знаю, как никто! Ведь с девяти лет мне только и пришлось заниматься тем, что собирать осколки от вашей прежней жизни. Я обихаживала мать, приводила ее в нормальный человеческий вид, насколько мне это удавалось, следила за тем, чтобы она хотя бы умывалась и была сыта. Я чистила и прибирала те авгиевы конюшни, которые ты оставил мне в наследство, и так изо дня в день, до того самого последнего дня, когда она просто не вернулась домой, предпочтя умереть. О, я не сомневаюсь! Мой распрекрасный муж примет меня назад! Примет с распростертыми объятиями! Но вот только я не вернусь к нему! Никогда! Я не повторю ошибку, которую сделала мама. И никто не заставит меня вернуться к мужу. Ни он сам, ни тем более ты!
Казалось, воздух вокруг них вибрировал. Но вот что-то неуловимо изменилось. Джон окинул дочь внимательным взглядом, словно пытаясь понять, отчего она вдруг впала в такую ярость и что ее так пугает. На его лице промелькнуло нечто отдаленно похожее на озабоченность, а когда он снова заговорил, то тембр его голоса стал другим, более мягким, не таким раздраженным, исчезли неуступчивые интонации.
– Досталось тебе! Понимаю! – глухо проронил он. – Все эти проблемы с твоей матерью…
– Помилуй! Какие проблемы? В чем? – невесело рассмеялась Роза. – В те годы, когда она кочевала из одной клиники в другую, где ее всячески пытались вывести из состояния депрессии, и проблем-то особых не было. А потом мне показалось, что дела и вовсе пошли на лад, и мама стала почти прежней. И тут она взяла и покончила с собой…
– Все это было непросто! – тяжело вздохнул Джон. – По правде говоря, я и подумать не мог, что ее состояние было столь драматичным. Конечно, я понимал, что наш разрыв стал для нее ударом, что она переживает и все такое… Но чтобы до такой степени! Могу себе представить, какой груз тебе пришлось тащить на своих плечах.