– Спасибо! Обязательно уберем! Но я ничего не хочу. Кусок в горло не лезет. Очень нервничаю.
– Из-за отца? – быстро среагировала Дженни.
– Да! Сама не думала, что наша с ним первая встреча так зацепит меня. – На лице Дженни отразилась задушевная заинтересованность. – Я была уверена, что все мои переживания, связанные с отцом, уже в далеком прошлом. И сюда я приехала совсем не для того, чтобы найти его. Но я его нашла, и, как оказалось, все это волнует меня до сих пор. Сама страшно удивилась своему открытию. Получается, что все эти годы я не переставала тосковать об отце. И это нервирует меня, сильно нервирует! Какая-то странная смесь эмоций, сложный клубок чувств. Тут и обида, и злость, и боль – все, вместе взятое. А он же напротив… Дал мне ясно понять, что ему все равно, что я и где я.
– С чего вы взяли, – голос Дженни снова стал мягким, – что Джон не испытывает аналогичные чувства к вам? Быть может, он мучается угрызениями совести.
– Кто? Он?! Судя по тому, как грубо он меня встретил, едва ли!
– Когда мои дети были маленькими, мы взяли к себе в дом собаку. Старую колли. Забрали ее у одного нашего знакомого фермера. Она уже не могла, в силу своего возраста, справляться с функциями сторожевого пса. Вот Брайан и привез ее к нам. Такая была славная девочка! Джинни ее звали. Дети ее просто обожали… Возились с ней с утра до вечера. Мы все ее очень любили! – задумчиво улыбнулась Дженни, видно мысленно представив себе семейную любимицу. – Но однажды случилось несчастье. Она выскочила со двора на проезжую часть улицы и прямиком попала под грузовик. В кои веки через нашу деревню ехал грузовик! Надо же было такому случиться! Как она визжала, бедняжка! Мы тут же отвезли ее к ветеринару, но врач сказал, что ей уже не поможешь. Пришлось усыпить. К чему я рассказываю вам это? Да к тому, что в смерти Джинни виновата я и только я! Это я забыла закрыть заднюю калитку, вот она и выскочила на улицу. Уж как я горевала, как горевала! Но виду не подавала. Дети рыдали в голос, Брайан был сам не свой, а я держалась из последних сил и еще успокаивала их. Дескать, подумаешь! Ведь это всего лишь собака.
– То есть вы хотите сказать… – начала неопределенно Роза.
– Я хочу сказать, что, когда человек считает себя в чем-то виноватым, он может вести себя по-разному. Иногда и не скажешь, что им движет чувство вины.
Разговор они закончили на самой дружелюбной ноте.
Утренний пробег по магазинам заставил Розу на какое-то время забыть о проблемах, но только на очень короткое время. И вместе с тем она получила еще один отличный шанс для дальнейшего самоутверждения. Шона приволокла ей в примерочную целый ворох одежды, на которую раньше она не рискнула бы даже взглянуть: обтягивающие джинсы, яркие летние платья, открытые топики. На них Роза взирала с откровенным страхом. Впрочем, не меньший страх вызывало у нее и собственное отражение в зеркале, пока она примеряла в кабинке все то, что отобрала для нее Шона. Но внезапно ее озарило. Все же просто! Худенькая блондинка, на которую она таращится в зеркале, – это вовсе не она, а какая-то другая, незнакомая женщина. А она занимается тем, что помогает ей подобрать одежду к лицу. И сразу же она почувствовала, что обретает внутреннюю свободу, и мгновенно отказалась от услуг подруги, навязывавшей ей свои вкусы и пристрастия. Роза прошлась по торговому залу и отобрала несколько вещей, которые она, по ее разумению, еще может пока осилить финансово. Во всяком случае, забирая пакет с покупками, она уже точно знала, что представляет собой в новом качестве, хотя и не была уверена до конца, что успела вжиться в этот непривычный для себя облик.