План послевоенной реконструкции Летнего сада вернул некоторые элементы его прошлого облика, но, пожалуй, Летний сад навсегда утратил то, что отличало его в дни «славных торжествований» и проведения помпезных ассамблей. От искусственных водоемов сохранился один лишь Карпиев пруд, и ничего не осталось от замысловатых парковых построек и декоративных композиций из кустарников и деревьев.
Размещенная здесь с петровских времен скульптура имеет в отличие от современной парковой скульптуры определенный сектор обзора. «Мертвая зона» скульптур и бюстов, представляющая собой практически необработанный мрамор, должна была, по замыслу проектировщиков, скрыта зеленым растительным фоном, на котором они должны смотреться наиболее эффектно, да и сама идея формирования рекреационной зоны возле дворца утратила свое первоначальное значение, но, тем не менее, магия места и истории заставляет считать нас Летний сад выдающимся памятником ландшафтной архитектуры.
Жителей города всегда тянуло на его аллеи. Сначала, с 1755 года, сюда пускали горожан по избранным дням, к началу девятнадцатого века сад стал излюбленным местом встреч и отдыха петербуржцев. «Летний сад – мой огород», – писал Пушкин. Так отрекомендовать уголок города, который, по сути, принадлежит всем, можно лишь при условии, если случится обнаружить там нечто созвучное своей душе, что-то очень понятное и близкое. Те, кому посчастливилось посетить Летний сад, будут всегда хранить в себе впечатления о нем. Действительно, без этой достопримечательности невозможен Петербург. Без прозрачной, невесомой, как белая ночь, Фельтеновской решетки, «медуз» Шарлеманя, малой архитектуры Росси и Трезини. Где, как не здесь удается остановить мгновение и почувствовать его наполненность и великолепие, увидеть, как растет трава, как серебрится лист тополя по своим неровным краям, как прихотлив и изыскан мельчайший цветок резеды и блестит разноцветным атласом лепесток кассии. Здесь даже утраченное заявляет о себе, нависает какой-то задумчивой фигурой невысказанное™. Наверное, только так и может говорить с нами история, на своем сложном языке – многозначительном и невыразимом по существу, где смысл угадывается лишь местами, для которого и мы – лишь часть речи.
«Песня кварталов запыленных, песня бездомных и влюбленных».
Название живописной композиции Василия Милиоти
Как бы ни был привлекателен «блистательный Санкт-Петербург» с его великолепием, не менее интересен и другой Петербург, город, расположенный в тех же границах, но с совершенно непохожей историей и иной природой. Его архитектура, столь отличная от творений великих зодчих, представлена более разнообразно: от утлых завокзальных домишек до поражающих воображение индустриальных колоссов. Бесконечные ограды, стены, щитовые и бревенчатые сооружения, металлические конструкции из арматуры и листового железа, расположены без всякого плана, сосуществуя с угрюмой городской флорой, стихийно заполонившей все клочки свободной земли. Здесь невольно вспоминается Даниил Андреев с его верой в живую природу стран и городов: только живым организмам свойственно так приспосабливаться к своему окружению, которым здесь является Петербург блистательный.