— Вчера вы обещали меня высечь, — тихо сказала я. — За какую-то дурацкую мыльницу.
— Не за мыльницу, а за… — Я приложила палец к его губам и опустила ладонь еще чуточку ниже, почти касаясь. Исходящий от мужа жар передавался и мне: на спине сорочка уже липла к телу.
— Вы швырнули меня в ванну. Оскорбили и унизили.
Я дотронулась до горячего напряженного ствола — легким, дразнящим прикосновением.
— Чего ты хочешь? — голос его звучал хрипло.
Я приблизилась к нему, убрала со лба налипшие прядки, потемневшие от пота и прошептала в губы:
— Остынь.
Ответом мне стала яростная витиеватая фраза на вэлейском, из которой я мало что поняла. К счастью. В конце концов, гувернантка меня учила другому, а это ругательство наверняка могло заставить покраснеть даже извозчика. Пожала плечами и поднялась, неспешно направилась к двери, мягко ступая по прохладным половицам, а потом потянулась и выгнулась — так, что тонкая ткань обтянула ягодицы. Странно это было, странно и непривычно: соблазнять, чувствовать его обжигающий взгляд, скользящий по телу. Выпустила в коридор проснувшегося Кошмара, вышла и плотно прикрыла дверь. Видеть себя я сейчас не могла, но по ощущениям уголки губ растянулись до ушей.
В последнее время уже привычно просыпаться под мяуканье, сегодняшнее утро — не исключение. Кошмар сидел на подоконнике и голосил так, словно он не пятимесячный котенок, а здоровенный кошак: по крайней мере, бас у него соответствующий. Я с трудом разлепила веки — долго не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, хотя кровать была в полном моем распоряжении. Вот и проспала. Судя по солнцу, серьезно так проспала. А муженек даже не стал меня будить. Гм…
Вчера я сбежала из дома сразу после завтрака и бродила по городу, пока не заболели ноги. Посидела в сквере, наведалась к Демону в городские конюшни, чтобы убедиться, что за ним достойно ухаживают, вернулась только ближе к вечеру и обнаружила, что Анри тоже куда-то ушел. Быстренько привела себя в порядок, залезла под одеяло и заснула с одной-единственной мыслью: завтра на мне отыграются. Отыграются по полной. Что же, вот и завтра наступило.
Живность продолжала мяукать во всю глотку, я потерла глаза и приподнялась. Понятно, в чем дело: вечером закрыла окно, потому что резко похолодало, теперь эта мелкая пушистая зараза не может выйти на улицу. Исправить сей досадный для кота факт я не успела — дверь в комнату распахнулась, на пороге возник Анри. Одетый, но с неизменно расстегнутыми на рубашке верхними пуговицами, а еще с такой довольной улыбкой и хитрым прищуром, что мне даже спросонья быстро поплохело.