«Не подозревал, что ты — мастер дзюдо».
«Никакой я не мастер... Несколько лет тому назад прочел руководство — и тут внезапно вспомнил его, все до последнего слова... Смотри-ка, сколько зипанготов!»
«Это твари политборов, убитых божолейцами. Теперь они — наши».
«А где остальные цыгане?»
Глистра прислушался. Из степи не доносилось ни звука.
«Сбежали. Растворились в ночи».
Они привели зипанготов под уздцы на прогалину рощи. «Пора убираться отсюда», — тяжело дыша, сказал Глистра.
Фэйн удивленно уставился на него: «Уже?»
«Сию минуту! — отрезал Глистра. — Мне это нравится не больше, чем тебе, но...» Он указал на оседланных животных: «По меньшей мере мы сможем ехать верхом».
Весь день — с раннего утра почти до вечера — земляне покачивались в седлах, сгорбившись, в полуобморочном от усталости состоянии. Зипанготы брели равномерной, но тряской, не располагавшей ко сну походкой. Вечером небо стало постепенно тускнеть.
Они развели костер в лощине, сварили в котелке пшеничную кашу, съели ее, договорились о двухчасовой смене вахт и устроились на ночлег.
Проснувшись на следующее утро, Глистра сразу заметил Бишопа, совершавшего бодрые пробежки вверх и вниз по склону лощины. Глистра протер глаза, зевнул, заставил себя подняться на ноги. Чувствуя себя избитым и слегка отравленным, он раздраженно окликнул Бишопа: «Никогда не видел, чтобы ты занимался зарядкой на рассвете!»
Продолговатое некрасивое лицо Бишопа порозовело: «Я сам ничего не понимаю. Просто я прекрасно себя чувствую. Никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Надо полагать, помогают витамины».
«Они раньше тебе не помогали — пока ты не надышался зигага. А потом ты стал бегать и прыгать, как на пружинках, и расправился с атманом быстрее, чем с плюшевым медведем».
«Ты думаешь, наркотик оказал необратимое действие?»
Глистра погладил подбородок: «Если это так, ничего плохого я в этом не вижу — но почему у всех остальных зигаг вызвал тяжкое похмелье? Все мы ели одно и то же, пили одно и то же... хотя...» Задумчиво взглянув на Бишопа, Глистра прибавил: «Насколько я помню, ты горстями лопал витамины — как раз перед тем, как дым понесло в нашу сторону».
«Верно. Так оно и было. Может быть, в этом есть какая-то закономерность... Любопытно...»
«Если мне еще когда-нибудь попадется под руку зигаг, — пробормотал Глистра, — я это проверю на практике».
Прошли четыре дня непрерывного равномерного движения верхом по степи, с рассвета до заката. Они не замечали никаких человеческих существ — пока не повстречались, вечером четвертого дня, с парой девушек-цыганок. Подружкам было лет шестнадцать или семнадцать, они пасли небольшое стадо медлительных жвачных животных, покрытых клочковатой желтоватой шерстью, напоминавшей овечью — здесь их называли «печави». Вся одежда девушек состояла из потрепанных серых рубах до колен и портянок на ногах.