После дождя будет солнце (Виноградская) - страница 72

Ума праздновала победу. Похоже, ей удалось вырваться из цепких ручонок любителей поиграть на натянутых людских нервах и сбежать с проклятой планеты навсегда. Сейчас она снова возвращалась к жизни, в ее нормальное русло, к понятным человеческим отношениям. У нее была любимая работа, появился добрый и все понимающий Рэй, которому она буквально в первый вечер рассказала грустную историю своей любви, двери Нью-Йорка были открыты перед ней нараспашку. Небоскребы упирались в голубую высь ради нее, никогда не утихающий Бродвей был готов ей рукоплескать, Пятая авеню зазывно улыбалась стеклами витрин брендовых магазинов, о которых она читала в России в глянцевых женских журналах. «Жизнь, оказывается, неплохая штука», – думала она, завтракая крепким кофе с круассаном в своей уютной квартирке с прекрасным видом на Бродвей.

Путь любви ты избрал – надо твердо идти,

Блеском глаз затопить все на этом пути.

А достигнув терпением цели высокой,

Так вздохнуть, чтобы вздохом миры потрясти!

Омар Хайям «Рубаи»

Лиза лежала без сна. Снотворное она не принимала, алкоголь по вечерам не употребляла, потому что это давало лишь короткое забытье в начале ночи и больную голову под утро. Она переворачивалась с одного бока на другой, считала пресловутых розовых баранов, следила за тенями деревьев, исполняющими на стене причудливые танцы. Сомкнуть глаза ей не удавалось, потому что как только Лиза закрывала глаза, она думала об Артеме. Конечно, ничего удивительного в этом не было, она думала о нем очень часто, а если быть честной, то в последнее время почти всегда. Ее это и радовало и пугало одновременно.

Не думать о нем было невозможно, потому что его поступки, само существование Артема, не оставляли ей выбора думать о чем-нибудь еще. Это было похоже на наваждение. Молодой мужчина очень настойчиво шел к выбранной цели, и на карту в этом марафоне была поставлена она сама, Елизавета Никитина. Он добивался ее с упорством, достойным настоящего маньяка. То, что у него была невеста, не остановило его в самом начале этого пути, а сейчас, после отъезда Умы в Америку, он вообще не чувствовал тормозов. По счастливому стечению обстоятельств, им с Лизой удавалось довольно искусно скрывать их чувства от Скворцова, который доверял им обоим и даже не допускал мысли об измене жены, да еще с другом его детства. Береснева же несло на всех парусах, он пробивался к Лизе как настоящий шахтер, буквально преодолевая земную твердь. Иногда он задумывался, что заставляет его так хотеть именно эту женщину. Подобное влечение смахивало на одержимость. Артем, вопреки здравому смыслу, который подсказывал ему, что мир полон женщин, не связанных обязательствами и семейными узами, сузил свое жизненное пространство до ее улыбки, мимолетного взгляда, обмена несколькими репликами в дружеской тональности. Он искал ее расположения, хотя Елизавета постоянно давала ему понять, что его надежды и старания тщетны. Артем, несмотря ни на что, был уверен в успехе, и, когда его терпению пришел конец, он отважился пойти ва-банк: