Неожиданно Мишель перестал ходить на работу. Весь день куда-то выбегал, звонил знакомым, был возбужден, говорил что-то непонятное. В конце концов. Аня пришла к выводу, что дядюшка не придумал ничего лучшего, как жениться и уехать из Риги в Даугавпилс, где жила его давняя пассия — заведующая мясным магазином. Такой брачный союз сулил в будущем значительное улучшение материального благосостояния дяди и безмятежный душевный покой.
Аня делала вид, что не замечает дядиной суетливости, полагая, что все узнает в положенный срок. Но оказалось, что ее безразличие очень обижало дядю.
Как-то солнечным утром — Аня еще не вставала — он постучал, вошел в ее комнатушку, присел у нее в ногах и, лукаво глядя на голые плечи Ани, сказал:
— Грешно, племянница, такой смачной женщине, как ты, просыпаться утром одной!
И тут же сунул руку под одеяло, погладил ее по голому бедру.
Аня настолько была ошарашена таким вступлением, что даже слов не нашла.
— Однако, должен тебе сказать, ты бесчувственна и толстокожа, как бегемот! — проговорил дядя, не снимая руки с бедра Ани и продолжая гладить его. — Неужели ты не видишь, какой я хожу волнительный и возрожденный? Неужели ты такая невнимательная или тебе все без разницы, хоть трава не расти?
— Пусть растет, — ответила Аня и перевернулась на бок так неосторожно, что дядина рука попала ей между ног.
— Деточка, — умильно зашептал дядя, — у меня имеются очень большие перемены.
Глаза его затуманились, и Аня вдруг поняла, что он и не замечает, как похабно лапает племянницу. Мишель делал это автоматически, просто потому, что привык запускать руки под одеяло, если под ним лежит женщина.
— Женишься? — спросила она.
— Что?
— Женишься на своей мясорубке?
Дядя захохотал и ответил решительно:
— Такую глупость я буду иметь всегда!
— Тебя в тюрьму сажают?
Дядя испугался.
— Чтоб твои кишки на сковородке поджарили!
— Так что случилось?
Дядя до боли сжал ее ляжку и сказал высокопарно:
— Мишель Шломович едет домой!
— В Бердичев?
— Какой Бердичев?! — всполошился Мишель. — Зачем мне вонючий Бердичев?! Я еду на свою настоящую родину, в край моих древних предков!
— В Израиль? — охнула Аня.
— Да! Я еду в Израиль! Прости, что я тебе об этом раньше не сказал, но это было очень опасно.
— Что опасно?
— Опасно, когда уезжаешь, — решительно сказал Мишель. — Сколько я настрадался, пока оформлял документы! Два, нет, три года кровавых страданий! И если бы кто-нибудь узнал, мне бы обязательно нагадили! Написали бы анонимку, что я шпион, что не люблю советскую власть и поэтому меня выпускать нельзя! А если говорить честно, то все совсем наоборот!