— Не страшно, — отмахнулся я. К торгу с местными мы пока не приступали. А там что двести, что двести пятьдесят — особой роли не играет. Главное — много. Но на всякий случай я уточнил.
— Этих небогатых — много?
— Человек сорок.
— Переживем.
— Отказники появились, — сообщил бух и сделал паузу на глоток ядерно-кофейной мешанины. — Принципиальные. Дескать помощь за деньги — западло. Обязаны и точка.
— Может у них с деньгами туго?
— У большинства — есть. Принципиально не хотят… Я в дискуссию не лез. Это ты у нас полемист…
Всегда недолюбливал нынешних принципиальных. У них, почему-то, все принципы направлены на себя любимого.
— За главного у них тот, что требовал автомат для торгов с таксистом, — с умыслом добавил кировчанин.
Воспоминание о горластом мудаке не добавило добрых чувств — принципиальный халявщик еще не понял, что правила игры изменились.
Миша, наблюдая за моим изменившимся лицом, подкинул идею.
— Трупы бы похоронить, жара. Да и вообще — чисто по человечески…
Похоже, бух пытается мной манипулировать, автоматически отметил я и вместо ответа глянул на часы. Без трех двенадцать.
— С отказниками попозже разберусь. Сейчас Саныч должен подойти насчет пароходов. Заканчивай с оставшимися и убери деньги в сейф.
— В какой?
— Пошарь за стойкой, у портье.
— Ладно, — Миша допил бодрящий напиток и подал голос, — Перерыв окончен. Господа, готовьте ваши денежки…
Вторник. День, 12.10.
Саныч задерживался. После краткого размышления я встал из-за стола, решив наведаться в угол оппозиции.
— Привет,
Молчание и убегающие взгляды. Впрямую смотрели двое — давешний оппонент и дама средних лет, ликом напоминающая озабоченную из медицинской рекламы. Оппонент склонился к уху дамы и шевельнул губами. Ее взгляд выразил недоумение, изгиб тонких губ — брезгливость.
— Я за деньгами, — рубанул я правду-матку.
— Брать деньги за спасение — бесчестно! — выпалила «медичка», перехватывая инициативу.
— А спасаться за счет других?
— Вы драматизируете ситуацию — возмутилась мадам.
— Драматизирую? — изумился я.
— Можно договориться с повстанцами о пропуске туристов в безопасную зону.
— Договоритесь.
— Я не специалист.
— Тогда заткнитесь и давайте деньги, — вышел я из себя.
Лицо дамы пошло красными пятнами, рот сжался в линию. — Оружие не дает вам права решать за всех, — отчеканила она.
— Практика покажет…
Мысленно извинившись перед спящими, я поднял предмет спора и обратил в аргумент, послав пулю в стену. Холл переполошился. Я не сводил глаз с железной леди, ошеломленно пялившейся на дымящийся ствол.
— Ну?
Стальная леди оказалась резиновой женщиной, прогнувшей под обстоятельства взгляды и хребет.