— Бригадира ко мне! — крикнул он громким металлическим голосом.
Егор, вытирая руки паклей, вышел к проходу:
— Я бригадир.
— Опять недодали фрикционы? Ты что, на фронт захотел?.. Смотри у меня, живо загремишь…
В другой раз Егор бы сдержался. Ему всякое случалось слышать от начальства, но сегодня он как-то особенно устал, работая за четверых, и был раздражен, что пятый день не мог вырваться к своим в Малино, а его, слышал, бомбили…
— Вы бы, чем кричать, выяснили, в чем дело, — сказал обозленно.
— Что? Кричать?.. Загремишь, как миленький, у меня.
— Я в финскую воевал… Мне не страшно.
— А я спрашиваю, — взвинтил голос чернявый, — почему недодали фрикционы?
— Потому что в бригаде трое осталось, пятеро ушли добровольцами. Понятно теперь?
Егора дернул за рукав худощавый мастер:
— Это же директор! Соображаешь?
— Мне все равно. Я правду говорю.
— Сегодня приказываю работать вторую смену! — резко крикнул директор.
— Мы и без вашего приказа пятые сутки вкалываем по две смены.
— Что? Как фамилия?
— Клейменов! — с достоинством ответил Егор.
— Запи-сать! — выкрикнул директор и снизу вверх взглянул на рослого начальника цеха. — Добавить людей! Наверстать! Спрошу строго!
Он повернулся и, не взглянув больше на Егора, пошел вдоль цеха. Сопровождающие выстроились веером, заговорили, перебивая друг друга.
Мастер, приотстав, укоризненно взглянул на Егора, покачал головой и побежал догонять начальство.
Отработав две смены подряд, Егор еще чувствовал себя бодрым и хотел сразу ехать в Малино, но, оглядев замасленный комбинезон, подумал: «Нет, надо переодеться, так нельзя». Он пришел домой, взглянул в зеркало и поморщился. Глаза были красные, и веки припухли. Он завел будильник, определив на сон два часа, и, не раздеваясь, плюхнулся на диван. Прошло, может быть, часа полтора, как в дверь резко застучали.
— Кто там? Что нужно? — сердито спросил Егор. — Неужели опять воздушная тревога?
— Посыльный из штаба обороны завода. Вас срочно вызывают. Приказано явиться со мной.
«Это директор мне устроил какую-то каверзу. Говорят — злопамятный».
Егор открыл дверь, пригласил посыльного:
— Посиди тут, я сейчас, только умоюсь.
Посыльный — военный, с наганом в кобуре и с красной повязкой на рукаве, устало присел, уставясь на большую фотографию Татьяны над диваном.
Егор вошел с полотенцем на плече:
— Не знаешь, по какому меня делу?
— Слышал, что сколачивают ремонтные бригады — будут посылать на фронт в танковые части.
«Определенно мне директор подстроил», — подумал Егор.
— Это что за артистка у тебя? — спросил посыльный, рассматривая фотографию над диваном.