Тромбонист. Да, стыдно, товарищи, но голосовать надо!
Выкрики с мест. Конечно!.. Голосуем! Ну давайте, в конце концов! Ну сколько можно!
Якубов(нервно, отрывисто). Позвольте! Мне нужно кое-что… выяснить! По имеющимся у меня сведениям, в списке пайщиков появился какой-то там Милосердов, но никакого Милосердова мы на собрании не принимали…
Аникеева(в ужасе). Как вы смеете называть товарища Милосердова какой-то и никакой?
Сидорин. …Даю уважаемому собранию справку… Правление действительно кооптировало в члены гаражно-строительного кооператива сына товарища Милосердова. (С намеком). Мы не сомневались и не сомневаемся, что по этому поводу не может возникнуть никаких возражений.
Фетисов. Да что же это делается-то, а? Сынка большого начальника по блату впихнули, а меня, работника института, выпихнули.
Карпухин. Разрешите мне сказать! (Каждое правление всегда имеет своих верных клевретов). Мы здесь все свои люди, давайте говорить начистоту. Вот приняли сына товарища Милосердова в кооператив, и гараж быстро начал строиться, вспомните, сколько лет мы… мыкались.
Якубов. Вы так об этом говорите, будто наш гараж какое-то левое строительство. А я во всем и везде привык идти законным путем.
Марина. Законным путем идти можно, дойти трудно! Товарищи из правления! Предъявите нам сына нашего благодетеля!
Сидорин переглянулся с Аникеевой. Аникеева вздохнула.
Сидорин. Товарищ Милосердов-младший, вы не возражаете против того, чтоб показаться на глаза собравшимся?
Сын Милосердова. Нет, нет, не возражаю. (Лениво встает).
Кушакова. Хорошенький какой!
Тромбонист. Где такой пиджачок рванули?
Сын Милосердова. В Сингапуре.
Тромбонист. Далеко!
Сын Милосердова. Я могу сесть?
Фетисов. Почему он не поставил себе гараж где-нибудь посреди площади!
Аникеева. Конечно, садитесь!
Сын Милосердова. Благодарю за внимание. (Садится рядом с Мариной, встречаясь с ее ироничным взглядом). Ну, я же не виноват, что я его сын. Родителей не выбирают, хотя я лично своими доволен. А вас как зовут?
Марина. Марина. Только… я вас умоляю. Не называйте своего имени. Вы для меня навсегда останетесь… сын Милосердова. В этом романтика нашего времени.
Сидорин. Прошу голосовать.
Пайщики поднимают руки.
Xвостов решительно идет к столу президиума. Берет графин, отдает Сидорину, стакан — Аникеевой, поднос — секретарю.
Аникеева. Хвостов! Уйдите! Вы уже выступали!
Но Хвостов не ухолит, а… взбирается на стол и плашмя ложится на бумаги.
Поначалу все опешили. Но вскоре раздается нестройный смех.
(В ярости.) Хвостов, покиньте стол президиума немедленно!
Жена Гуськова