Краснолицый вздохнул.
— Почему вы сказали «в мое время»? — спросил я. — По-моему, вы ненамного старше меня. Сколько вам сейчас?
— Сколько сейчас? — Он поднял глаза и задумчиво уперся взглядом в низкий потолок. — Когда началась эта заваруха, было пятьдесят. С тех пор прошло двадцать лет, значит, сейчас примерно шестьдесят пять… Теперь уже ничего не установить точно, потому что некоторые годы приходится считать обратно. Не только годы — месяцы и дни. Что там говорить, я вообще не уверен, что я — это я. — Он вздохнул еще раз. — Да, так вот. Народ поудивлялся тогда в подвале и разошелся по своим делам. А на окне у нас стоял аквариум с десятком черных рыбешек — кажется, их название «гурами» — и тремя золотыми. Астрофизик берет аквариум в правую руку, сует его в линзу — тот, естественно, вылезает вместе с держащими его пальцами, — перехватывает аквариум левой рукой, а свою правую вынимает. Мы посмотрели на рыбок, ничего в них не переменилось, плавают себе. Я тогда погрузил в феоназ руку вместе с плечом и половину лица. Погруженная часть появилась тут же напротив, и обе половинки моей физиономии оказались нос к носу. А когда я начинал двигать головой от центра линзы, та, другая половинка уезжала на такое же расстояние. Тут сам собой напрашивался новый шаг — сунуть в кристалл ногу, туловище и, появившись целиком на другой стороне, вылезти. Первым на это решился астрофизик, который у нас тогда околачивался целую неделю. Он влезал спиной к нам, а вылезший оказался к нам лицом. А затем сразу проделал все в обратную сторону. Обращаю ваше внимание на то, что он прошел через кристалл именно четное число раз — в данном случае два. И все другие, хоть приезжие, хоть институтские, почему-то лазили через феоназ дважды. Является в подвал какой-нибудь путешественник, мы его знакомим с кристаллом. Он влезает и выныривает один раз, потом через некоторое время второй — и на этом успокаивается. Не знаю, что тут играло роль — какой-то инстинкт, пожалуй. Но впоследствии для жизни всех влезавших это имело большое значение. Огромное!
— Почему?
— Сейчас увидите… Одним словом, дни мелькали, мы продолжали развлекаться с удивительной линзой. Копс, правда, все еще воображал, что кристалл можно подточить и сделать-таки работу для той лаборатории. Несколько раз он приступал к феоназу со своими шаблонами и недоуменно убеждался, что режущая кромка без усилия скрывается в кумысном тумане, появляясь тут же рядом. Прошло полмесяца, астрофизик уже уехал. Глянул я как-то на аквариум и ахнул. Черные гурами за истекшее время не выросли, а измельчали, так же как и золотые рыбки. Минула еще неделя, рыбешки превратились в мальков, затем из мальков образовались икринки, поплавали, упали на дно и как-то растворились. То, что было пронесено через кристалл, не старело, а молодело. Вот тут-то мы и поняли суть феномена. Феоназ оказался окном в антимир, где все было точно таким же, как у нас, но двигалось в противоположную сторону. Стало ясно, что в первый раз не наш астрофизик появлялся из феоназа, не наш аквариум был вынут, и рука, которая высовывалась оттуда, когда я совал свою, была не моей рукой.