Я, наверное, никогда не узнаю свою мать до конца, подумала Клэр. Стоило ей расстаться с Клодом, и они стали неразлучны.
Настала суббота, но Айрин по-прежнему жила у Клода. Она, правда, звонила Клэр каждый день. К счастью, Клод чувствовал себя уже лучше. Он не хотел, чтобы Айрин уезжала в Австралию, но она пообещала несколько месяцев в году проводить с ним.
Оставшись предоставленной самой себе, Клэр тем не менее избегала встреч с друзьями. И в этом был виноват Барни. Сейчас ее ничто не радовало в жизни, кроме него. Клэр бы с удовольствием вернулась домой без матери. Всем своим существом она стремилась к черноволосому мужчине с серебристо-серыми глазами, от одного присутствия которого ее жизнь наполнялась светом и новым смыслом.
Однажды вечером в дверь позвонили. Что за манера не сообщать заранее о своем приезде? — досадливо подумала Клэр о матери. Она открыла дверь и остолбенела.
На пороге стоял улыбающийся Барни в элегантном сером костюме, красном шелковом галстуке и бледно-голубой сорочке, с охапкой красных роз в руках.
— Может, пригласишь меня войти? — спросил он небрежно, будто они расстались всего час назад. — Или у тебя язык отнялся от шока?
Клэр попыталась засмеяться, но губы не слушались.
— Барни, это действительно ты?
— Собственной персоной. — Он вошел в холл и легко поцеловал ее в губы.
Клэр прислонилась к двери и глубоко вздохнула.
— Извини. Я и в самом деле ошарашена, — сказала она, почувствовав вдруг необыкновенную легкость. Сердце ее пело от счастья.
— У вас очень красивая квартира, — заметил Барни, осмотревшись.
— Это свадебный подарок Клода, — сообщила Клэр. — Мама уже продала ее, но на оформление бумаг уйдет еще несколько недель. Она сейчас гостит на вилле у Клода. Бедняга перенес инфаркт, но уже выздоравливает.
— Очень хорошо, — рассеянно сказал Барни.
Он повернулся к Клэр и протянул ей розы. Она смотрела на него, как зачарованная.
— Клэр?
— О, прости, — очнулась она. — Ты появился так неожиданно, что мне кажется, я грежу наяву. — Клэр захлестнула волна восторга. Она приняла букет и поставила его в огромную хрустальную вазу. — Очень красивые розы, спасибо. — Она наклонилась к цветам и спрятала лицо в их нежных лепестках. — Но как ты вошел? Наш Жорж не консьерж, а настоящий цербер.
— Я сказал ему, что являюсь твоим австралийским другом.
— Ты прекрасно выглядишь. — Барни окинул ее любящим взглядом.
— Присаживайся. Могу я предложить тебе что-нибудь?
— Можешь.
— Что?
— Скажи, какого черта ты так нервничаешь? — Он опустился на обитый голубой парчой диван.
— Это ты на меня так действуешь.