Читая и перечитывая страницы «Перед восходом солнца», на которых описывается бывший поэт Т-ов, я пытаюсь понять, что так поразило Михаила Михайловича. Мало ли было тогда в Петрограде-Ленинграде «потерявших человеческий облик», мало ли бывших дворян и буржуев стали люмпенами. Наверное, жуть вызывало у Зощенко то, что это был человек его цеха – писатель (притом признанный советской властью, которая дала ему корочки члена Всероссийского союза писателей), ставший животным (или стремящийся таковым казаться?), предавший свое звание писателя, растоптавший свое призвание. «Он имел несчастье прожить больше, чем ему надлежало», – сожалеет Зощенко, вспоминая Тинякова 1912 года, когда он был чист, красив и читал эстетские стихи.
На мой взгляд, Александр Тиняков и был создан природой для вот этой своей жизни, которая была «больше». После. Не будь ее, мы бы имели другое представление об истории страны середины 20-х – начала 30-х, о людях, ее населявших. Впрочем, о людях – это громко сказано, – Одинокий и остался одиноким. По-настоящему одиноким, единственным в своем роде. Не прятался, как Александр Добролюбов, в Узбекистане, не убил себя, как, видимо, понявший, что писать ему свободно уже не дадут, Есенин, не пытался наводить мосты к чуждой ему идеологии, как Булгаков, не продался за пайки, дачи и квартиры, как большинство перетекших из одного социального строя в другой литераторов. Тиняков остался свободным в отличие от них и от того приспособившегося Одинокого, что выведен в романе «Остромов, или Ученик чародея».
Писатель: ответственность или свобода?
Эта толстенная книга – семьсот пятьдесят страниц на плотной бумаге – издана в Новосибирске тиражом 100 экземпляров. Автор – критик и историк литературы Владимир Яранцев.
В книге рассказывается о судьбе писателя 20–30-х годов Владимира Зазубрина, автора романов «Два мира», «Горы», повести «Щепка», рассказа «Общежитие». Но, по сути, это не просто биография, автору удалось показать рождение послереволюционной сибирской литературы и, на мой взгляд, сделать главное – натолкнуть читателя на размышление: как быть, что делать писателю в переломные, а потом и в переходные моменты истории.
Владимир Зазубрин (настоящая фамилия Зубцов) стал революционером в ранней юности. Это, как нередко случалось в России в начале прошлого века, оказалось наследственным. Обыски, аресты, надзор полиции… Жили во глубине России – Пенза, Сызрань, – выполняли партийную работу. Отец принадлежал к эсерам-максималистам, сын руководил большевистской ячейкой. Сын писал статьи, фельетоны…