Сделала несколько шагов, остановилась перед мужчиной, почти не дыша. Приподнялась на носочки, замерла, дотронувшись кончиками пальцев до подбородка. Колючий. А чуть выше – упоительным контрастом – мягкость рта. Сладость, еще не испробованная, но уже не сравнимая ни с какой другой.
Он перехватил ее ладонь, спускаясь губами к запястью и окутывая волнующей нежностью. Такие незнакомые ощущения. Такие долгожданные. И в ответ – трепетные движения пальцев, исследующих лицо, подрагивание губ, шепчущих его имя. Не ошиблась. Угадала. Прочувствовала. Дождалась своей сказки...
Ноги вдруг утратили опору, и Арина не сразу поняла, что он подхватил ее на руки. Не успела испугаться или растеряться – возглас утонул в теплом дыхании. Мужчина словно выпил все страхи, разрушая барьеры, которые она так долго воздвигала. Прижал к себе, укачивая, как ребенка, но напряженное тело говорило совсем о другом ощущении: о жажде женщины. О желании именно к ней.
Нетерпеливо пробралась под покров одежды, туда, где пылающая кожа оказалась неожиданно мягкой и гладкой, и, пугаясь собственной смелости, распростерла ладонь на груди, ловя сердечные удары.
Он что-то прошептал, щекоча губами висок. Различить не получилось, но Арина сейчас и не нуждалась в словах. Хотела просто чувствовать. Опустила ресницы, чуть поворачивая лицо и натыкаясь в темноте на его рот. Мужские руки и впрямь могут быть такими нежными, а поцелуи – утолять жажду? Или разжигать еще сильнее?
Где стирается грань, за которой ты уже не принадлежишь себе, а становишься частью другого? Или он – частью тебя? Когда его вздох превращается в твою жизнь, когда угадываются желания, когда достаточно только взгляда, чтобы рассказать о том, чего ждешь больше всего на свете?
Она тонула в таком остром наслаждении, что, казалось, еще немного – и мир взорвется, разнесет ее на миллионы осколков. Неужели так бывает? Или и не может случиться иначе: с НИМ?..
Арина пила его ласки, став внезапно голодной и жадной до них. Ощутила на затылке прикосновение ладоней, когда он притянул ее к себе. Глубокие, долгие поцелуи, вонзающийся в рот язык, черные, как окружающая ночь, глаза, смотрели на нее с возбуждающей, восхищающей дерзостью. Она снова почти ничего не могла рассмотреть, но чувствовала, впитывая в себя рот, шею, могучие плечи сильного мужчины, целиком его тело, которое превратилось в натянутую струну, от которой невозможно было отнять дрожащие, напряженные пальцы.
В лунном свете черты мужчины казались более резкими, а снежное сияние подчеркивало подбородок и скулы, накладывая таинственные тени вокруг глаз и высвечивая серебряные нити, что запутались в его волосах подобно искрам уснувших звезд.