Всё было почти как дома. В углу стояли иконы, горела лампадка. Девочка осенила себя крестным знамением и поклонилась образам.
– Слава Тебе, Господи. Это же надо, какое дитя у наших отца и матушки. Ты знаешь, кто я? – спросил высокий мужчина в одежде священника.
– Знаю. Вы мой крестный отец.
– Куда же нам тебя определить?
– Благословите, отче, забрать её к нам в монастырь.
– Благословляю сестра. Забирайте.
Девочка тоже подошла под благословение. Батюшка положил свою тёплую ладонь на её голову и, повернувшись к иконам, помолился.
– Иди с миром, крестница.
Женщины засуетились, матушка добавила в узелочек ещё какие-то вещи, обняла, поцеловала и, перекрестив, проводила за ворота. Они снова спешили. На улице уже было темно. Женщина в длинной одежде непрестанно повторяла одни и те же слова: «Господи помилуй, Господи помилуй».
К монастырю добрались благополучно.
– Слава Богу, – перекрестившись промолвила женщина. – Пришли.
За калиткой, видимо, были всегда на страже, т.к. открыли, даже не дождавшись стука, и они почти бегом направились к жилью игуменьи. Старая, но ещё очень сильная женщина, ласково взглянув на девочку, спросила:
– Хочешь у нас жить?
– Да, матушка. Очень хочу.
Так девочка обрела новую семью.
Уже почти взрослой ей рассказали, как матушка
игуменья приложила все усилия, чтобы её родную мать перевели из общей камеры в тюремную больницу работать медсестрой. Мать умерла быстро. Заразилась от тифозных больных, а из тюрьмы для дочери какой-то добрый человек передал пакет.
Прошли годы. Поутихли гонения на церковь. Девочка росла. В монастыре стали появляться новые послушницы и монахини, приняла постриг и наша сирота. Вечером после этого радостного события её позвала к себе игуменья:
– Далеко в глубинке Руси матушки есть старый монастырь и, к нашей большой радости, действующий. Просят нас тамошние сестры прислать им в помощь человек пять. Тяжело им, а с миру в монастырь не идут. Я решила тебя туда отправить. Ты сильная в вере, крепка духом. Пойдешь?
– Это навсегда?
– Да. Навсегда.
– Тяжело мне покидать вас, да, видно, на всё воля Господа. Конечно, пойду.
– Вот и хорошо, – матушка, приподнявшись с кресла, достала с полки небольшой бумажный пакет.
– Это тебе от твоей родной матери. Он у меня уже давно лежит. Было велено отдать тебе в том случае, если постриг примешь. Не знаю, что это, потом в келье посмотришь.
Как выяснилось позже, внутри свертка оказался серенький головной платок, нательный крестик и тетрадь, исписанная мелким почерком. Вот как эта тетрадь попала к игуменье, а потом и к нашей Софьюшке. Я попросила эти рукописи на одну ночь, а получилось вот как…