– Спасибо тебе, Железнов! – Строева радостно улыбалась. Глаза приобрели исходный изумрудный цвет. – Ты не пожалеешь!
– Это не означает, что я взял тебя в команду.
– Сейчас это не важно, – Строева выглядела счастливой. – Пойду, схожу к Рокотову – предложу себя в качестве пресс-секретаря телеканала.
– Ты думаешь, что он ждет тебя? И что для этого достаточно только внешней привлекательности? Еще говорить уметь нужно.
– В каком смысле? Английский у меня свободный…
– Четко и правильно, – перебил Железнов, – не путая ударения. И понимая, о чем идет речь. Большой вопрос – возьмет ли тебя Рокотов.
– Я попробую. В любом случае я что-нибудь придумаю: я покупаю этаж двумя этажами выше.
– Ни-че-го себе, – растянул по слогам Железнов. – Хотя… да. Я как-то не сразу сообразил, что тебе все равно, что покупать: что чашку кофе, что этаж… или остров, – Железнов достал пачку сигарет. – А зачем?
– Буду создавать кинокомпанию.
– Что?! Извини, я не оригинален – а зачем? Ты же не представляешь, что это такое – кино снимать!
– Мне нужно чем-то заниматься, я не хочу валяться месяцами на средиземноморье или тихоокеанье… А потом… Я рассчитываю на вашу с Наумом помощь, двух самых бескорыстных людей, которых я знаю…
– Всего-то. И не надейся.
– …и единственных людей, которые говорят мне все, что они обо мне думают.
– Ага, – Железнов усмехнулся каким-то своим мыслям. – Ну, разве что только ради этого. В виде психологической разрядки.
(3)(1) Апрель 45-го
Квартира Железнова
Через пять дней после точки отсчета. Вторник. 22.17
Сидя перед «чистым листом», в данном случае – перед пустым экраном компьютера, Железнов размышлял, с чего начать: с плана сценария, с изучения исторической эпохи или – с изложения тезисов основной идеи…
Железнову было немного не по себе: пообещал Науму написать сценарий, от которого тот не сможет отказаться. И это при условии, что сценариев-то он, Железнов, никогда и не писал. «Да-а, несколько самоуверенное заявление. Но что сказано, то сказано. Обратного пути нет. И Наума подвести не имею права – вон как у него загорелись глаза. Да и себя уважать перестану, если не получится».
Почему-то вспомнилось, как в незапамятные времена он, молодой и дьявольски талантливый ученый, так же сидел за столом перед чистым листом бумаги и готовился написать свою первую фразу в диссертацию. Фразу Железнов сейчас не вспомнил бы и под страхом казни, а вот ощущение благоговения перед наукой, ощущение ответственности не более и не менее как перед всем человечеством, которому он хотел предложить новые решения в достижении значимых результатов на мировом уровне новизны, это ощущение осталось. Как и осталось воспоминание, что тогда от нахлынувших на него чувств первую фразу он выписывал каллиграфическим почерком дрожащей от волнения рукой.