Слушать Козьму Пруткова император любил, особенно когда они, как теперь, были вдвоём на охоте, и всякий раз откровенно смеялся удачным и острым шуткам.
— Я теперь, ваше величество, обдумываю собственную «Историю государства Российского», — ответил Толстой.
— После «Князя Серебряного» и «Смерти Иоанна Грозного» — совсем уж по стопам Николая Михайловича Карамзина? Что ж, буду рад послушать, если прочтёшь, что уже готово.
Толстой ухмыльнулся в бороду:
— Тогда начну со слов Несторовой летописи, которые намерен взять в качестве эпиграфа: «Вся земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет». А далее выражение это — как бы рефрен к разным историческим временам. Начнём же так:
Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед.
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь мет.
А эту правду, детки,
За тысячу уж лет
Смекнули наши предки:
Порядка-де, вишь, нет.
И стали все под стягом
И молвят: «Как нам быть?
Давай пошлём к варягам:
Пускай придут княжить...»
Варягам стало жутко.
Но думают: «Что ж тут?
Попытка ведь не шутка —
Пойдём, коли зовут!»
И вот пришли три брата,
Варяги средних лет,
Глядят — земля богата.
Порядка ж вовсе нет.
«Ну, — думают, — команда!
Здесь ногу сломит чёрт...»
Громкий смех Александра Николаевича прервал чтение: — Ну удружил, Алёша! А ведь, наверное, похоже на то, как было... Ну-ка, ну-ка, как там дальше?
Но братец старший Рюрик
«Постой», — сказал другим...
И стал княжить он сильно,
Княжил семнадцать лет,
Земля была обильна,
Порядка ж нет как нет!..
Далее — строфа за строфою — пошли сказы о Владимире, спихнувшем Перуна и «сделавшем нам Иордань», то бишь крещение в Днепре, об Иване Третьем, «пославшем татарам шиш», об Иване Грозном, что был «приёмами не сладок», и о царе Петре, который «любил порядок, почти как царь Иван». Но вот...
Весёлая царица
Была Елисавет:
Поёт и веселится,
Порядка только нет.
Какая ж тут причина
И где же корень зла,
Сама Екатерина
Постигнуть не могла...
Поэма обрывалась на Александре Первом, у которого «слабы были нервы, но был он джентльмен» и при котором во время войны с Наполеоном, «казалося, ну, ниже нельзя сидеть в дыре, ан, глядь, уж мы в Париже...».
Император даже вынул платок и вытер глаза — так хохотал!
— А дальше? «Порядка тоже нет»?
Толстой пощипал бороду и ухмыльнулся:
Ходить бывает склизко
По камешкам иным.
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.
Император встал, оправил охотничью куртку, в глазах ещё тлели искорки весёлости:
— Потешил, право слово. Марию Александровну следует тоже повеселить сей «Историей...». Однако, надеюсь, ты не очень широко её распространяешь?.. Кстати, давно хочу у тебя спросить: в журнале «Современник» в нынешнем году то твоё было сочинение под именем Козьмы Пруткова — «О введении единомыслия в России»?