Два дня я его не видела и не слышала, и, несмотря на то что в моей душе было к нему чувство жалости и вины, я все же была рада, что хоть таким образом разорвала с ним отношения. А потом ко мне пришла его бабка. Я сразу почувствовала, что произошло что-то страшное. Она была вся в черном, и по ее лицу было видно, что она еле жива от горя.
Нет, она не кричала на меня, но в ее голосе была ко мне такая ненависть, что я не смогла ни возразить ей, ни оправдаться.
Из посмертного письма Саши им стало известно, что произошло между ним и мною. Он просил у своих родных прощения за то, что своей смертью приносит им столько горя, но писал, что жить он больше не может и не хочет. Его нашли повесившимся в кладовке.
После этого его мама попала в больницу с обширным инфарктом, и ее жизнь висит на волоске.
Напоследок его бабка сказала мне:
– Убить бы тебя, гадина, но это слишком для тебя легко. Погоди, и ты тоже поплачешь кровавыми слезами. Я тебя чертом обрюхатю, родишь бесенка и сама от него в петлю залезешь. И запомни: если ты даже уедешь на край света, то все равно от моей мести нигде не укроешься. Я знаю твое имя, фотокарточка у нас есть, и я клянусь на Сашином гробе, что сделаю все так, как я тебе сказала!
После ее ухода у меня была истерика.
Мне было жутко, что из-за меня умер человек и что его мать в этот момент находится между жизнью и смертью и не может присутствовать на похоронах своего сына. Но больше всего я плакала от страха. Мне тогда казалось, что все равно меня выловят и убьют в отместку за его смерть.
Когда пришла с работы мама, я ей все рассказала, и меня отправили в Ленинград к моей тете. Там я познакомилась со своим будущим мужем. Постепенно я стала забывать того, кто из-за меня лишил себя жизни.
Потом я родила Юру, и, когда мне его впервые принесли кормить, я вдруг почему-то вспомнила угрозу Сашиной бабки.
Ничего особенного я в ребенке не заметила и поэтому перестала думать про ее угрозы.
Первый раз я забеспокоилась, когда сыну исполнилось два месяца. У него вылезло сразу четыре зуба, два внизу и два вверху. Детский врач мне сказала, что особых волнений не должно быть, так как бывает даже (правда, очень редко), что новорожденный появляется на свет уже с зубами.
Я не стала об этом думать, приписав своему ребенку неординарность, радуясь тому, что он не такой, как все, и, может быть, будет гениальным человеком.
Когда ему было около года, он стал всех кусать и царапаться. Делал он это резко и неожиданно и пугал тех, кто брал его на руки. Извернувшись, он вонзался зубами в щеку, руку или плечо. У моей мамы он вырвал серьгу из уха, разорвав ей мочку, и было непонятно, как в его маленькой ручонке хватило сил на это.